– Это вы, Утенин? Вы на проспекте Победы? Не могли бы вы заглянуть к нам? Да, ко мне в кабинет. Он не в состоянии мне рассказать, что произошло. Но заведено ли личное дело, или его нет? Да, Бриде здесь. Надо покончить с этой историей. Ага! Значит, дело все-таки есть… Я и не знал. Если можете, принесите мне его. Хорошо, очень хорошо, мы вас ждем.
Бриде, которой на протяжении этого разговора начинал нервничать все больше и больше, вдруг почувствовал, что его охватил гнев.
Делая огромное усилие, чтобы сдержать себя, он сказал:
– Нужно не иметь занятий посерьезней, чтобы развлекаться тем, что заводить личные дела на каждого.
Бассон пошутил:
– Да, личные дела, мы сейчас только этим и занимаемся! – сказал он, делая вид, что подтрунивает над собой и над всей администрацией. – Нам нужны архивы. Немцы – идиоты. Они не придумали ничего лучшего, как вернуть их нам. Это нам и поможет. Не правда ли, Вовре?
Вместо ответа, тот рассмеялся, как человек, который не хотел себя компрометировать.
* * *
Утенин был меленьким коренастым человеком лет тридцати, с низким лбом и густыми бровями. Он слегка прихрамывал, поскольку был ранен в икру во время "кампании 39-40 года". Что любопытно, он сохранил свою шкиперскую бородку. В петлице он носил почерневший стальной значок, на котором, Бриде показалось, он различил топор. Было трудно представить, что человек, который занимался таким важным предметом, как свобода своих ближних, мог иметь такой посредственный вид. Он принадлежал к Управлению разведки. Но по некоторым делам он не менее зависел от Бассона. Взгляд его выдавал человека умного, ловкого, осторожного и оказывавшего начальству лишь необходимый минимум уважения.
Бассон представил его Бриде. Утенин лишь качнул головой, словно формальность эта могла заставить его забыть те объяснения, которые он принес. Он подал Бассону синюю папку, в углу которой компостером был оттиснут номер 864. Бассон раскрыл папку. Бриде сразу отметил, что та содержала единственное письмо, к которому был приколот конверт, что вызвало у него беспокойство, какое вызывают у нас личные дела в стадии формирования. Стало быть, предполагалось, что новые материалы будут приобщены к этому письму.
– И это вы называете личным делом?
– Да, – сказал Утенин.
Бриде попытался читать вверх ногами, но не мог сосредоточиться.
– Да, да, – сказал Бассон, пробегая глазами письмо. – Но это только ты так считаешь.
Утенин не ответил. Не казалось, чтобы он придавал значение принесенному им документу. Но в то же самое время, молчанием своим, он давал понять, что документ этот, тем не менее, существовал.
– Это не очень серьезно, – сказал Бассон, переворачивая страницу, чтобы прочесть надпись, сделанную поперек.
– Что это? – спросил Бриде.
– Твой комиссар из Лиона. Они просто смешны, эти комиссары из провинции.
Потом, обратясь к Утенину:
– Это все?
– Мне не сообщили больше ничего другого, – ответил Утенин. – Следует обратиться к Баварделю. Такого рода делами занимается он.
– Какого рода делами? И кто такой Бавардель? – спросил Бриде.
– О! Это шикарный персонаж!
Обращаясь снова к Утенину, Бассон добавил:
– Нет необходимости. Вы, Вовре, вы ничего не получали, не правда ли? Вам ничего не присылали?
– Ничего.
– Ну и хорошо! Подождем. Увидим. Держите, Утенин, забирайте свое добро.
Бассон сразу после этого встал, взял шляпу и перчатки.
– Мне надо идти.
Бриде хотел последовать Бассону. Вовре и Утенин ушли вместе. Но чтобы никто не заподозрил, что они собираются обсудить с глазу на глаз это происшествие, они подчеркнуто разошлись, прежде чем закрыть дверь.
– Бассон, – сказал Бриде, пытаясь задержать своего товарища, – я тебя прошу, останься еще на минутку. Я должен тебе сказать