– Говори не так громко, – сказал Бриде.
Иоланда с удивлением посмотрела на мужа.
– Ты с ума сошел. Не думаешь же ты в самом деле, что они и здесь следят за нами.
– Я тебе говорю, не так громко.
Они помолчали, потом Иоланда сказала:
– Мы пойдем к Соссье вместе.
Бриде не ответил. Он думал о другом. Наконец, он пробормотал:
– Теперь я понял. Мне просто не хватило смелости. Я не захотел рисковать. Я хотел, чтобы у меня все было в порядке, документы, официальная командировка. Вот в чем моя ошибка. Когда ты по-настоящему хочешь что-то сделать, не следует бояться опасности. В особенности, не следует ни у кого ничего просить. Нужно рассчитывать только на себя. Я понял. Виши мне преподал урок. Итак, мы договорились, не так ли? Завтра мы едем в Лион. Оттуда – в Париж. В Париже-то я найду, как добраться до побережья и переправиться в Англию. Это будет опасней, но достойней.
Иоланда встала с постели. Она накинула пальто и туфли, чтобы не ходить босиком по этой чужой комнате.
– Я не могу тебе помешать, милый. Но я нахожу неразумным с твоей стороны постоянно проявлять нетерпение. Ты ждешь три недели, и в последний день, в момент, когда все вот-вот уладится, ты действуешь, как тебе взбрело в голову. К чему это приведет? Они всполошатся. Они решили оставить тебя в покое. Они подумают, что ты испугался. Они решат: если ты боишься, значит, ты виноват. Они будут тебя разыскивать. Я тебя предупреждаю, они будут тебя искать. Словом, поступай, как знаешь, милый.
На лице Иоланды отобразилась усталость. Решительно, ее муж был неисправим. Он был упрям. Он не замечал тех преимуществ, которые ему давала внешнее покорство. Как всегда, он был независим и горд.
– Для тебя это добром не кончится, я тебя предупредила, – сказала она.
Глава 12
Бриде прибыл в Лион двадцать минут второго. Поездка показалась ему бесконечной. При каждой остановке он боялся, что в поезд подымутся полицейские, предупрежденные по телефону, и всякий раз, когда поезд трогался, испытывал несказанное облегчение.
Утром отъезд прошел самым нормальным образом. Вопреки его предсказаниям, за ними никто не пришел. Иоланда не попыталась в последний раз его удержать. Она даже дала ему несколько советов. В итоге, когда он начал умолять ее поехать с ним, она ответила, что не желала поступать грубым образом с людьми, которые были по отношению к ней столь любезны. "Они не отпустят тебя, чтобы вынудить меня вернуться", – заметил Бриде. "Ты сам не знаешь, что говоришь", – ответила Иоланда. И они решили, что, сходив на "неотложную" встречу, она сядет в пятичасовой поезд и вечером тоже прибудет в Лион. Таким образом, ее мужу не придется беспокоиться, потому что он в тот же день увидит ее снова.
Остаток дня Бриде провел в стараниях найти способ пересечь демаркационную линию, не переставая при этом думать об Иоланде. "Что же все-таки там у них?" – не переставал спрашивать он себя. Временами он чувствовал, что начинает сердиться. Но каждый раз все заканчивалось тем, что он успокаивался, полагая, что если жена его и подвергала себя такому риску, то это из-за любви.
По мере того, как проходили часы, его тревога возрастала. Что будет он делать, если Иоланда, несмотря на свое обещание, не приедет вечерним поездом? Ему останется только заключить, что ее арестовали. Он окажется в положении, которое обязывало его вернуться. И он снова рассердился. Он предвидел это. Почему она его не послушала?
Бриде давно знал, что один молочник, магазин которого находился на маленькой улочке за Якобинским базаром, каждое утро ездил на небольшом грузовике к самой линии демаркации, увозя с собой по четыре, пять или шесть человек, желавших незаконно выехать из оккупированной зоны. Он был патриотом. В некоторых кругах им восхищались. Его поведение доказывало, что еще оставались французы, которым было не занимать смелости.