— Какая разница? — возмутилась Грейс. — К чему усложнять? Есть два варианта. Заражены или не заражены!.. — Она выхватила из моей руки пистолет-шприц. — Сейчас будем брать кровь из вены! — И подёргала меня за руку: — Отстегни перчатку, закатай рукав. Смотри, как делаю я, а потом сделаешь мне…
— Ты окончила курсы медсестёр? — скептически поинтересовался я.
Она покачнула головой, зачем-то натягивая (с трудом) медицинские перчатки поверх перчаток защитного костюма.
— Нет! Смотрела сериалы про медиков! Жгут накладываем вот сюда… Ух! Тут нужен не жгут, а трос металлический, чтобы зажать через плотный материал костюма. А у тебя вены мечта наркомана. Раствором обрабатываем вот здесь…
Она профессионально забрала кровь из моей вены, если не считать того, что игла автоматического шприца при уколе промазала мимо вены дважды. Пробирку с кровью поместили в анализатор. Активировали. Устройство принялось жужжать, исследуя данные. Чтение и расшифровка ДНК с поиском модифицированных фрагментов, думалось мне, займёт немало времени.
На протяжении следующих двух минут я пытался найти вену на руке Грейс. Она интенсивно сжимала и разжимала кулак. Рука покраснела, а вен толком не видно. Я затянул на её предплечье жгут посильнее так, что она завопила. Вены быстро проявились, расширившись. Не без труда, трясущимися руками, но я наполнил пробирку пистолета-шприца её кровью с первого раза.
— Садист! — вскрикнула Грейс, когда жгут был снят, и принялась растирать руку. — Даже онемела!..
— Антисептиком обработаешь сама, — сказал я.
Мы вставили пробирку с её кровью во вторую линию анализатора.
Ожидая результатов, разбрелись в разные стороны, чтобы осмотреть лабораторию.
Я продолжил включать все подряд отключенные компьютеры, надеясь, что какой-нибудь из них не потребует ключа доступа.
Грейс нашла печатный буклет о пандемии для медиков и пришла поделиться со мной информацией.
— Жаль, что я не вирусолог, — сказала Грейс, взмахнув буклетом. — Впрочем, от вирусологов толку не было. Эта зараза смяла науку как танк консервную банку! Это даже не вирус, а некий вирусный модификатор ДНК. Любой вирон, ядро вируса как рельсы, способ проникновения в организм. Модификатор как поезд по этим рельсам едет. Сам переписывает данные любых вирусов. Деактивирует их функции и использует как свой ресурс. То есть, если у тебя есть ОРВИ, ВИЧ или любой другой спящий или активный вирус, этот модификатор его перепишет, деактивирует и перестроит под свои задачи. Этих вирусов, особенно неактивных ретровирусов в нашей ДНК море. Модификатор — кукловод, вирусы — его марионетки. Летальность — сто процентов.
Я отошёл от очередного компьютера, требовавшего пароль для входа в систему. Приблизился к Грейс. Хотел забрать из её рук этот буклет, но она не позволила, отведя руку с ним в сторону.
— То есть это вирус, заражающий вирусы? — обобщил я. — И делающий активными даже неактивные вирусы?
— Получается так, — подтвердила Грейс. Она потыкала пальцем в листовку. — Тут это назвали царём вирусов. Первоначальный… штамм… вид… установить невозможно. Он настолько изменчив, что пришлось бы делать по миллиону разновидностей вакцин в минуту, чтобы притормозить его распространение. Это невыполнимо. Как только проникает в организм через любой вирус, он начинает там наводить свои порядки. В каждом организме по-своему, но ради одних и тех же целей. — Грейс вскинула брови и, взбудораженная своей догадкой, взглянула на меня. — Модификатор вселяется в разные вирусы, как демон в разные тела! А его самого, как такового, никто до сих пор не обнаружил. Даже толком невыяснен способ его распространения. Можно наблюдать только последствия такого вселения. Правильно сказал отец! Лечение только одно. Позволить этой дряни сделать то, для чего её создали! Человеку надо модифицировать свои гены так, как это нужно для правильной работы этого гадства. Значит, мы все умрём, — невесело заключила она и демонстративно выбросила буклет. — Что такое модификация генотипа? Берём мою яйцеклетку, переписываем её ДНК. Помещаем в мою матку, и через девять месяцев вылупится модифицированный человечек. Нас самих так не модифицируешь.
Тут меня и осенило. Рассказы Молблана о вирусе, отчёт встреченного нами в лагере специалиста, увиденные в городе ужасы, невероятный вид мёртвого тела в морге и пересказанные Грейс данные из буклета… Эти пазлы в моём понимании сложились в единую картину.
— Это универсальное лекарство, использующее для оздоровления ресурсы болезней! — воскликнул я. — Гениально! Антивирус. Грейс! Это не биологическая хреновина, а кибернетическая!
— Почему ты так решил? — удивлённо спросила Грейс. Она прошагала к выброшенному буклету, подняла его и вновь раскрыла.
— Как эта дрянь идентифицирует другие вирусы? — ответно спросил я и сам же ответил: — Распознаёт их сигнатуры. Это самообучающийся брандмауэр, умеющий распознавать вирусы человека. Не вирус, а робот. Реплицируется, поражая вирусы. Чем больше ресурсов захватывает, тем умнее и сильнее становится. Все его частицы в организме находятся на связи друг с другом. Обмениваются данными. Совместно выполняют сложные задачи. Так одна и та же дрянь осуществляет индивидуальный подход к каждому организму. Это не тупая вирусня. Это запрограммированные микророботы с коллективным разумом! Разум их конечно невелик, но его хватает для скоординированного выполнения своих задач.
Грейс выставила руки в отрицающем жесте.
— Стоп! Будь это микроскопические роботы, их бы увидели в электронные микроскопы.
— Наука вряд ли будет вечно топтаться вокруг одних и тех же принципов, — возразил я. — Может эти роботы меньше атома? Может они действуют на основе каких-нибудь субатомных вихрей?
Грейс вскинула плечи, снова выкинула буклет. Он в медленном вальсе по воздуху достиг пола.
— Как будто некая энергия управляет этими вирусами! — бросила Грейс.
— На то и наука будущего, — заключил я. — Будь её принципы понятны нам, то они бы реализовались уже в наше время, а не в будущем.
— А вот что ещё! — воскликнула Грейс, подняв с пола выкинутую брошюру в третий раз. — Обычная иммунная система при таком дерзком кибернетическом антивирусе попросту не смогла бы работать. Эти модифицированные люди будущего не имели иммунитета вообще. Этот антивирус, модифицирующий гены, заменил им иммунную систему. Так?
— Так или нет, но их идеальное лекарство для нас идеальный яд, — констатировал я. — А вдруг эти люди в будущем были не такими уж добряками? — порассудил я дальше. — Скажем, у кого были деньги для предварительной модификации себя и своих детей, те конечно стали вечно молодыми, здоровыми благодаря этой дряни. А остальные? У кого не было средств?.. Подохли, как подыхаем здесь мы! Может, разрушительным действием нашей машины времени к ним приехала карма? — Я рассекающим движением руки изобразил удар лезвием топора. — Вжик! Всё это будущее теперь срублено как трухлявое дерево!
Грейс, подумав сосредоточенно над моими словами, справедливо заключила:
— Каким бы ни было то будущее, его уже не будет, и мы можем только гадать. Вдруг они сами все вымерли от этой штуки? Наука несовершенна, как и сами люди. Как проверить?
— Никак, — кивнул я.
Раздался едва слышный сигнал из другого фургона. Это анализатор образцов просигнализировал о завершении тестов. Мы с Грейс наперегонки понеслись за результатами.
Устройству не удалось найти модифицированные фрагменты в нашей ДНК. Анализы показали отрицательный результат у обоих. Только что это нам даёт?..
Грейс повисла в раздумье. Я от радости засуетился в поисках ещё чего-нибудь полезного, а Грейс молча ускользнула в другой фургон. Вернулась она через пару минут, держа в руках пару сухпайков и пакетики с растворимым кофе.
— Здесь карантин! — сказала она. — Протокол защиты на входе отличный. Как считаешь, есть ли тут эта зараза?
— Не знаю, — ответил я. — Помнишь, что сказал тот человек? Они сюда приехали. Расположились. Оказалось, что сами были заражены ещё до приезда сюда. Протоколы защиты полетели к чертям. Как теперь разобраться?
Грейс села в кресло. Резко опустила голову, ударив шлемом о клавиатуру компьютера.