— А ему-то какая разница?
— Как тебе объяснить? Не нужно Федору знать, что за один вечер можно десять мешков мальмы черпануть. Как пить дать, завтра же здесь настоящий промысел устроит и, конечно же, вляпается. А там его расколют, и нам неприятности. Давай-ка, браток, от греха подальше, а?
Наконец и наша стоянка. Еще издали вижу сидящих под яркой электрической лампочкой двух человек, третий возится у костра. Мамашкин положил руку мне на плечо, сжал его, удовлетворенно гоготнул:
— Мужик добрую выпивку, как собака, нюхом чует. Я же говорил, новоселье отмечать будем, вот они как мухи на мед и полезли.
У стола сидят Бобков и незнакомый парень, у костра наш Федька. Увидев, что у нас всего лишь удочка и небольшая сумка, Федор обрадовался и стал здороваться с нами за руку, словно не видел сто лет.
Бобков поднялся из-за стола, тоже пожал нам руки, а потом с обидой сказал:
— Я, значит, пресмыкаюсь перед продавщицами, чтобы они выделили для несчастного таежника хоть несколько батареек, а он здесь настоящую иллюминацию устроил. Мы сегодня у тебя ночуем, не выгонишь?
Говорю, что очень рад гостям, знакомлюсь с напарником Бобкова, и вообще, веду себя, как и подобает радушному хозяину.
— Ну как клевало? — кивнул Бобков на сумку, которую все еще держит в руках Мамашкин.
— Маленько есть. — Мамашкин приподнял сумку с рыбой и предложил: — Может, ушицу заварганим, а? У нас и к ушице кое-что найдется.
— Наверное, не стоит, — улыбнулся Бобков. — Понимаете, я рыбу-то не очень люблю, и все из-за того, что она рыбьим жиром пахнет. У меня от него с детства аллергия. Да и ждать-то вашей ухи некогда. Нам подниматься рано. Где-то здесь компания орудует, никак ей на хвост не наступим. Лучше немного перекусим, и на боковую.
Мне и самому неохота после невода возиться с варевом, я забираю у Мамашкина сумку с рыбой и прячу ее в устроенный подо мхом «холодильник». Там у меня со вчерашнего дня лежит несколько хариусов и штук пять мальмин. Лучше подхвачусь утром и приготовлю мужикам роскошный ужин-завтрак. Сегодня я нашел у лесозаготовителей совершенно исправный таганок, так что можно этой рыбы нажарить.
Накрыли стол, разлили по кружкам водку, выпили. Бобков выпил, сколько ему налили, и принялся с аппетитом есть вареную курицу. Мамашкин оттеснил и меня, и Федора на задний план, сам предлагал гостям то приготовленное по особому рецепту сало, то домашнюю тушенку, то выращенные в собственной теплице огурцы.
Бобков ел, похваливал, а потом хмыкнул и, хитровато глянув на Мамашкина, сказал:
— Испортили мы вам ужин. Уверен, не будь нас, на столе была бы совершенно другая раскладка.
— Как это? — не понял Мамашкин.
— Ну, как сказать, меню другое, что ли. Балычок, икорка, рыбка вяленая.
Я бросился выручать Мамашкина:
— Откуда у них? Они-то здесь первый день, а я все, что поймал, Шурыге отдал. Сами понимаете, начальство уважение любит.
— Вот-вот, и я об этом. Думаете, вы первые такие? Я десять лет скитаюсь по Чилганье, уж сколько раз меня хлопцы здесь обедами да ужинами угощали. На закусь разве что птичьего молока не подавали. Не поверите, даже кокосовым орехом как-то потчевали, но вот икрой не угостили ни разу. Разве сам отберу, так это неинтересно.
— Наверное, им кажется, что вы в этой икре купаетесь, как карась в сметане. Считают, надоела она этому рыбинспектору до ужаса, — сказал напарник Бобкова.
— Действительно, они считают, а я икры в этом году и не пробовал, — с неподдельной обидой пожаловался Бобков и, повернувшись ко мне, попросил: — А ну-ка, хозяин, если не жалко, неси сюда икрянку, мы в момент сгоношим пятиминутку.
Сидевший у края стола Федор с готовностью подхватился и направился к «холодильнику». Я тоже поднялся подыскать посудину для икры-пятиминутки, и в этот момент Бобков подмигнул своему напарнику. Незаметно так двинул бровью, и, если бы не то напряженное состояние, в котором я находился весь этот вечер, возможно, это подмигивание прошло мимо моего внимания. Но сейчас я понял, что никакая икра Бобкову не нужна, а просто ему зачем-то хочется посмотреть наш улов.
Я обогнул стол, подошел к склонившемуся над «холодильником» Федору и грубо оттолкнул его в сторону:
— Давай, Федь, договоримся, когда хоть одну рыбку сам поймаешь, тогда ею и задавайся. А то, если ловить — «мне и смотреть на твою удочку тошно, на одном конце удочки червяк, на другом дурак», а демонстрировать же чужой улов ты первый. — И, повернувшись к Бобкову, спросил: — Всю нести или сколько?
— Да нет, — махнул тот рукой. — Нам парочки за глаза хватит.