Потом они уехали. На прощанье мы с Володей обменялись сапогами, а Бобков подарил мне две больших мальмины. Я взял рыбу слишком поспешно и начал горячо благодарить, хотя обычно я от подобных подарков отказываюсь. Да и к чему они мне? Живу у реки, на уху-то поймаю всегда. Больше мне и не нужно. Здесь же чуть не оторвал с руками, словно никогда этой рыбы не видел в глаза. Бобкова такая суетливость несколько удивила. А может, это мне только показалось. Он и в самом деле нормальный мужик, даром что рыбинспектор.
В верховьях Чилганьи
Я брожу по своей стоянке и никак не придумаю, чем заняться. Взялся было строить избушку и даже подровнял рядом с палаткой небольшой бугорок, но скоро оставил это занятие. С какой стати я должен все делать один? В конце концов бригадир послал меня принять от лесорубов все их хозяйство и охранять до его приезда. К тому же это Шурыга — начну строить без его согласия — неприятностей не оберешься. С ним надо так, чтобы любая идея шла только от него.
Еще минут десять поковырялся лопатой, затем сунул в рюкзак пару лепешек, кусок сала, заварку с сахаром, прицепил к ремешку котелок и отправился вверх по Чилганье. Судя по всему, «морда» приплыла ко мне не так уж и издалека. Где-то рядом находятся хозяева этих снастей, а может, даже ищут их.
Сейчас трудно понять, что руководило мною в те минуты: то ли просто желание познакомиться с поселившимися по соседству людьми, то ли не терпелось узнать, как они относятся к потере снастей. А может, меня подспудно мучила мысль, не догадываются ли они, кто перехватил их пропажу? Наверное, последнее было ближе всего к истине, потому что мои мысли все время вертелись вокруг спрятанной по ту сторону Чилганьи мальмы, а когда я вдруг вспомнил, что забыл там плоскогубцы, то не побежал за ними, боясь лишний раз появиться в том месте. К тому же теперь на мне были Володины сапоги, в моих он уехал на базу отдыха, значит, никто не сможет доказать, что оставленные там следы принадлежат мне. Может, кому-то покажется странным, но, честное слово, я не представлял, зачем мне столько икры и рыбы? Продавать ее я не собирался, а поесть или угостить кого-нибудь — так лишь из подаренных Бобковым мальмин я получил пол-литровую банку икры. К тому же живу у самой реки и могу удочкой на вполне законных основаниях поймать этой рыбы сколько угодно. Ну, пусть не сколько угодно, а все же поймаю. И не какой-нибудь, а по-настоящему свежей, она в тысячу раз вкуснее соленой.
В двух часах ходьбы от моего стана увидел широкий плес. Один его край прижимался к скалам, другой выходил к покрытому высокими кочками болоту. Только у самого берега полоска из ив и небольших лиственничек.
Хотя стояла тихая погода, на поверхности плеса раз за разом вскипали буруны и во все стороны разбегались волны. Сначала мне показалось, что в этом месте в Чилганью вливается быстрый поток, но когда подошел ближе, понял, что поток здесь ни при чем. Плес был буквально забит рыбой. Мальма стояла так густо, что невозможно было понять, где рыба, а где узкие полоски открытого дна. Крупные оранжевые самцы носились друг за дружкой, выскакивая из воды и поднимая густые брызги.
Сразу за плесом реку сжимают две гряды невысоких красноватых скал, но скоро они отворачивают к дальним сопкам. За скалами Чилганья делится надвое и, охватывая широкими рукавами заросший ивами остров, исчезает за деревьями. Ныряю в тайгу и, стараясь не упустить из виду ближнюю протоку, осторожно крадусь в полусотне шагов от воды.
Если река перекрыта сетью, то это наверняка сделано повыше. Здесь рыба еще может вернуться к излучине и уйти вверх по соседней протоке.
Поднимаюсь еще немного и, стараясь не шумнуть веткой или попавшим под ноги сучком, подкрадываюсь к Чилганье. Так и есть. Поперек протоки выстроился настоящий забор из крепких буковых кольев, больше десятка которых хранится возле спрятанных мною икры и рыбы.
На берегу мелькнуло что-то черное. Поднимаю голову повыше и узнаю соболя. Непривычно черный, худой и толстолапый, он стоит у загородки и, вытянув шею, внимательно глядит в реку. Потом наклоняется, нюхает воду и неторопливо бредет на глубину. Пока что вода лишь касается его живота, но еще три-четыре шажка, и ему придется плыть. Его же запросто прижмет к выглядывающей из воды сетке. Не-ет, останавливается, сует голову в воду и пятится. В зубах у соболя рыбий хвост.