— Хорошо, посмотри, как далеко ты зашла в этом платье. Что они сделали, нарисовали его на тебе? — Его глаза медленно скользят по моему телу, я не вижу ни намека на признательность… в основном только раздражение.
К черту его. Я выгляжу чертовски хорошо в этом платье. Я знаю, что его вкус более… бесклассовый.
— Правильно, я забыла, что увидеть женщину в свадебном платье напротив себя — это что, вроде твоего самого большого страха? Боишься обязательств и всего такого, верно, Хейс?
Его глаза становятся жесткими: — Не отставаешь от меня, Сент-Джеймс? Ты, кажется, много знаешь о моей жизни, раз заявляешь, что ненавидишь меня так же сильно, как и я тебя.
Я резко встаю, покончив с препирательством между нами. Мои нервы на пределе, и теперь, когда я на самом деле не собираюсь носить это платье, мне нужно избавиться от него.
Солнце начинает садиться, и мой желудок урчит, как на таймере, напоминая мне, что я ничего не ела с обеда. Если я собираюсь сойти с этой лодки, не сойдя с ума и не попав в тюрьму за убийство, мне нужно все вино, которое я смогу достать.
— Так скоро? — шутит Хейс, вставая вместе со мной и подходя ко мне лицом к лицу. Он возвышается надо мной, и мне приходится вытягивать шею, чтобы увидеть его. Разница в росте между нами смехотворна — не то чтобы я никогда раньше не замечала.
— Везде, где тебя нет. Это большая яхта. Я уверена, что у нас достаточно места, чтобы полностью избегать друг друга. — Я скрещиваю руки на груди, и его взгляд на мгновение падает на мою грудь, прежде чем он отводит их назад, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Делай, что хочешь, Сент-Джеймс, но я напиваюсь. Придется, так как мне придется иметь дело с тобой в течение следующих двадцати четырех часов.
Он проходит мимо меня, оставляя меня стоять на палубе с открытым ртом. О, иметь дело со мной?
Я в ярости. Изголодавшаяся. И вне вариантов.
Нравится мне это или нет, но я застряла с Хейсом на следующие двадцать четыре часа, если только я не хочу рискнуть быть съеденной акулой и попытаться доплыть до берега.
Что может быть не такой уж и плохой идеей на данный момент….
6
Хейс
“Чёрт побери.”
В худшем случае я буду в одной комнате с Софией в течение длительного периода времени. Но это?
Застрять посреди проклятого океана на следующие двадцать четыре часа?
“Катастрофически.”
Блядь. Я в отчаянии провожу рукой по лицу, пока ищу бутылку бурбона. Мне нужно выпить, и мне нужно покинуть эту чертову лодку. Мне нужен чертов океан между мной и Софией Сент-Джеймс. Я нахожу кухню под палубой через дверь, из которой она, по-видимому, только что вышла. Осматривая комнаты, я вижу приличную кухню, массивную спальню и ванную комнату с душем размером с большинство маленьких спален. При других обстоятельствах я бы с удовольствием застрял на такой яхте, но случилось так, что я застрял с шипом размером с Канаду, вонзившимся мне в бок.
Её рот. Каждый раз, когда она открывает его, мне приходится сжимать кулаки, чтобы не бросить ее на колени и не шлепать ее по заднице, пока она не станет такой красной, как ее лицо, когда она злится. Взбешенная, упрямая женщина. У нее достаточно отношения, чтобы продержаться всю гребаную жизнь, и она не может открыть рот, не пытаясь разозлить меня ударом ниже пояса.
Какой бы ни была ее проблема со мной, со временем она только усугублялась.
Я нахожу бурбон на полке рядом с холодильником из нержавеющей стали. Рядом с хрустальной канистрой аккуратно расставлены стаканы, и я не могу налить ее достаточно быстро. Наливаю на два пальца и закидываю обратно, не утруждая себя смаковать аромат.
Я не шутил, когда сказал, что единственный способ выбраться из этой лодки, если я напьюсь, чтобы заснуть, и мне не придется слушать ее рот. Если нет, то я точно выброшу ее задницу за борт ради корма для рыб.
Блядь, теперь я представляю ее задницу в этом платье. Он обнимает ее тело так крепко, что я могу различить две ямочки у основания ее позвоночника, прямо над восхитительными шарами, в которые я хочу вонзить свои зубы. После того, как я вышлепаю из нее такое отношение.
Хлопнувшая за мной дверь, к счастью, прерывает ход моих мыслей. И вот идет София, топая ко мне.
— Послушай, давай сделаем это как можно безболезненнее и проще. Ты остаешься на своей стороне лодки, а я останусь на своей.
Я ухмыляюсь и отбрасываю еще два пальца бурбона, позволяя на этот раз ожогу резонировать. — Это будет немного трудно сделать, Сент-Джеймс. Только одна кровать. — Я киваю на кровать рядом с ней. Ее глаза бросаются на кровать и дважды возвращаются ко мне, прежде чем она заговорит.
— Черт возьми. Ты спишь на полу.
— Кто сказал что-нибудь о сне? — Я спрашиваю.
Она визжит, прежде чем схватить ближайший к ней предмет, которым оказалась плойка, и метнуть ее мне в голову. Я пригибаюсь в самый последний момент, и он падает на пол позади меня с громким лязгом.
— Хм, может, стоит поработать над прицеливанием. Слишком далеко влево. Я умею пробивать узкие дыры, хочешь урок? — Я ухмыляюсь и прохожу мимо нее.
— Просто держись подальше от меня, Хейс. Иди наверх и делай… что угодно, только не раздражай меня.
Я не отвечаю, поднимаюсь по лестнице, ведущей обратно на террасу, и позволяю двери захлопнуться за мной.
— Боже мой, ты смешен. Это не Малая Медведица, это чертов самолет, Хейс. Он мигает! — кричит София, впадая в приступ пьяного хихиканья рядом со мной на верхней палубе, пока мы смотрим на звезды.
Как мы сюда попали… ну, скажем так, как только спиртное начало литься рекой, София Сент-Джеймс стала женщиной, которую я никогда не встречал. Веселой, раскованной, беззаботной. Я должен был поймать ее, прежде чем она упадет за борт, когда волна ударила, когда она стояла слишком близко к борту.
— Тебе нужно проверить зрение, Сент-Джеймс. Это чертова звезда.
Ее глаза закатываются, и она опускается с локтей на спину, глядя на небо, усыпанное звездами.
— Сейчас я ненавижу тебя немного меньше, — шепчет она так тихо, что я почти не слышу ее.
Я усмехаюсь, не отрывая глаз от вида, хотя я отчаянно хочу увидеть ее глаза: — И это подводит меня к одному из животрепещущих вопросов, на которые я умираю от желания узнать ответ в течение последних десяти лет. Почему? неужели София Сент-Джеймс вообще меня ненавидит?
— Ты мужчина-шлюха, и ты единолично ответственен за мою низкую самооценку в старшей школе.
— Я? — спрашиваю я, садясь. Ее светлые волосы падают прядями вокруг лица, свободная от кудрявой прически, с которой она начала. Она чертовски великолепна, даже если она самая раздражающая женщина, которую я когда-либо встречал. Прямо сейчас, пьяная, как чертов скунс, она… терпима.