“Я беременна.”
Я чувствую, как в моей груди поднимается паника, сжимающая, сковывающая. Это было не так реально, когда это было только возможно. Теперь это реально.
У меня будет ребенок. Живой, дышащий ребенок, выживание которого будет зависеть от меня.
Чёрные точки затуманивают моё зрение, а потом… я падаю.
Я слышу, как зовут меня по имени, но сейчас мой разум чувствует себя намного лучше. Все менее… ошеломляюще. И я могу притворяться еще немного.
Я застонала, распахнула глаза и увидела мою лучшую подругу и ее мужа, склонившихся надо мной с озабоченными взглядами на лицах. Холли прижимает влажную тряпку ко моему лбу, и тело Скотта заметно обвисает от облегчения, когда он видит, что я проснулась.
— Что случилось? — сбивчиво спрашиваю я.
— Ты упала в обморок. Если бы Холли не стояла там, ты бы разбила себе голову об раковину, — бормочет Скотт.
Мои глаза расширяются. Дерьмо.
— Прости, Хол.
Холли качает головой. — Ты напугала меня до чертиков.
Я тяжело сглатываю. Не могу поверить, что потеряла сознание.
Я резко вскакиваю, вспоминая, что именно заставило меня потерять сознание.
“Я… беременна.”
Видишь ли, Хейс уже испортил мне жизнь, и он был за сотни миль отсюда. Какой типичный для него поступок — напортачить, даже не пытаясь. Отлично, два человека, которые ненавидят друг друга, не сулит ничего хорошего для совместного воспитания.
Холли видит момент, когда на моем лице появляется осознание, она притягивает меня к себе и шепчет мне на ухо: — Все будет хорошо. Мы запишемся на прием и отвезем тебя к врачу.
Я киваю.
— Кто-нибудь хочет сказать мне, что, черт возьми, происходит? — спрашивает Скотт. Он выглядит таким растерянным, и мне неудобно держать его в неизвестности. Он такая же моя семья, как и Холли.
— От твоего придурка лучшего друга моя лучшая подруга забеременела, Скотт. — Холли смотрит на Скотта, и я не могу сдержать смех. Бедный Скотт. Он не виноват, что его друг безответственный мудак.
— Что? — он дышит, глаза широко раскрыты.
— Ага. — Я задерживаю взгляд.
— Ты собираешься рассказать ему? — спрашивает Холли.
— Конечно, я собираюсь рассказать ему. Мой отец никогда не был частью моей жизни по собственному выбору, поэтому выросла, не зная, что значит иметь отца. Я все равно дам Хейсу возможность стать отец, если он того пожелает. Однако я не буду умолять его стать частью жизни ребенка.
— Прежде всего: пусть врач подтвердит, — говорит Холли.
— Вау, — говорит Скотт, все еще в шоке.
Ты и я оба, брат.
Следующее, что я помню, мой желудок сжался, и я снова бегу в ванную.
Это будут долгие девять месяцев…
9
Хейс
Десять недель после ловушки на яхте.
— Хорошо катаешься, Дэвис, — говорит Рэй, мой правый крайний нападающий, когда мы отрываемся ото льда. Он предлагает удар кулаком, а затем катится мимо меня к раздевалке. Мы закончили, но я только начинаю. У меня есть еще час на льду, прежде чем мои мышцы кричат мне, чтобы я отдыхал. Я не остановлюсь, пока мое тело не сдастся.
В последнее время я больше, чем когда-либо, выкладываюсь на льду. Я мог бы представить, что это мой внезапный порыв стать лучше, стать лучше, усерднее работать и кататься быстрее. Но я знал, что моя импровизированная поездка домой в прошлом месяце что-то изменила во мне. Это напомнило мне о том, как много я теряю.
Я не могу тренироваться, я не могу участвовать в играх, я могу только, чёрт, кататься на коньках.
Я даже не должен был быть на льду прямо сейчас, так сильно напрягаясь, но я наказываю свое тело за то, что оно меня подвело.
Кайфа, за которым я гнался, гуляя и теряясь в случайных женщинах, уже недостаточно, чтобы заглушить то, от чего я действительно бежал. Итак, теперь я бросился в лед, теряя себя, доводя свое тело до предела.
Это все, что имело значение: хоккей — оставаться в игре, ради которой я работал всю свою жизнь. Следующий час я провожу, выполняя упражнения, работая над истощением своего тела, пока не вымотаюсь, катаюсь на коньках, пока мои ноги не станут желеобразными.
Только когда они горят и кричат мне, чтобы я остановился, я скатываюсь со льда и иду в раздевалку, чтобы горячая вода вылечила боль. Я быстро принимаю душ и бросаю свою грязную одежду в сумку, затем иду на стоянку и сажусь в свой грузовик. Я готов вернуться домой, приложить лед к плечу и, черт возьми, расслабиться. Это был долгий, изнурительный час.
Когда я забираюсь внутрь, я слышу, как зовут меня по имени.
— Привет, Дэвис!
Подняв глаза, я вижу Грира, новичка, который собирается запрыгнуть в свой грузовик.
— Как дела?
— Мы идем в бар сегодня вечером, ты идёшь?
— Нет, чувак. Отдохну перед игрой. В следующий раз обязательно. Выпей за меня. — Я улыбаюсь ему, и он кивает, затем садится в свой грузовик и уезжает.
Он, наверное, думает, что это странно, что я перестала встречаться, но что бы ни думал Кайл, я постараюсь держаться подальше от «неприятностей» и не оказаться на обложке каких-либо журналов сплетен. Мне не нравится тот факт, что я так близок к тому, чтобы безвозвратно испортить свою карьеру, а с моим плечом все, что мне нужно, это еще одна ошибка, чтобы дать им повод меня обменять или, еще лучше, надрать мне задницу прямо сейчас.
Я еду домой в тишине, наслаждаясь тишиной, пока не въезжаю в ворота и не въезжаю на своем грузовике в гараж, но не раньше, чем мельком замечаю миниатюрную блондинку, сидящую на крыльце моего дома на морозе.
Стоп.
Это “София Сент-Джеймс” у меня на пороге?
Я не видел ее с той ночи на яхте, когда она разорвала мне новую жопу и заставила чувствовать себя куском дерьма.
“Что она здесь делает?” Спрашиваю я себя.
Я оставляю за свой грузовик на порковку, хватаю сумку с пассажирского сиденья и иду к входной двери.
— Привет, — говорит она, не вставая с места на ступеньке. Хоть и не холодно, день явно не солнечный, а на ней только тонкая куртка, потрепанные конверсы и джинсы.
— Привет? — отвечаю я, садясь рядом с ней и ставя свою сумку рядом с собой. — По какой причине ты стоишь у меня на пороге в чертовом холоде, Сент-Джеймс?
Она поворачивается ко мне, ее большие голубые глаза полны слез.
— Эй, эй, я просто пошутил. Ты можешь преследовать меня в любое время, когда захочешь. — Я ухмыляюсь и нерешительно обнимаю ее за плечи, замечая, как она напрягается от моего прикосновения. — Ты проделала весь этот путь, чтобы поговорить о том, какой я красивый? Потому что ты могла бы просто отправить мне электронное письмо, знаешь ли.