— Заткнись, Кайл. Если ты еще раз проявишь к ней неуважение, я уволю тебя, и моя жизнь больше не будет тебя заботить. Понял? — Я скрежещу, мои зубы болят от скрежетания ими друг о друга.
— Прости, чувак, но это нехорошо. Ладно? В прошлом году у нас был дерьмовый шторм, и мне пришлось дергать за все возможные нити, чтобы удержать тебя в этой команде и с хоккейной карьерой, так что прости меня за то, что я потерял свое дерьмо на секунду.
Я судорожно вздохнул, дергая кончики своих слишком длинных волос.
— Это неожиданно, но это жизнь. Мы оба совершили ошибку, и теперь справляемся с ней. Она хочет оставить ребенка, и я собираюсь поддержать ее, чем смогу.
Кайл издает стон перед очередным проклятием: — Мы собираемся раскрутить это, Хейс. Я буду там через двадцать. И я принесу соглашение о неразглашении, нравится тебе это твоей заднице или нет. Так что позволь мне делать свою гребаную работу.
Потом он отключился.
Я возвращаюсь на кухню и вижу снаружи Софию, которая все еще разговаривает по телефону, и я благодарен, что она пропустила мой разговор с Кайлом. Я медленно открываю дверь и выхожу на улицу, слегка улыбаясь ей, когда ее глаза встречаются с моими.
— Хорошо, Хол, мне нужно идти. Я поговорю с тобой позже. Люблю тебя. — Она заканчивает разговор и поворачивается ко мне лицом.
— Мой агент уже едет. Я думаю, у него чуть не случился сердечный приступ, но все будет хорошо. Я просто хочу подготовить тебя до того, как он приедет. Он немного… чересчур.
— Что будем делать, Хейс? — Она вздыхает и откидывается на сиденье, все еще дрожа от холода.
— Ну, мне плевать на все, что связано с детьми, и я действительно не знаю, как менять подгузник, не говоря уже о том, чтобы срыгнуть (Непроизвольно извергнуть часть содержимого желудка через рот) ребенка или кормить его, но я хочу научиться делать все эти вещи. Мне не обязательно делать это одному, София.
На мгновение она замолкает, и я использую это короткое молчание, чтобы упиваться ее внешностью. Она выглядит напряженной. Ее обычно яркие глаза стали тусклыми и глубокими, под ними сидят темные мешки.
— Ты ела? Ты совсем заболела? — Я искренне обеспокоен, даже если она не верит в это.
— У меня была довольно серьезная утренняя тошнота. Вот как… вот как я узнала, что беременна. Я ничего не могла проглотить. От любого запаха еды по утрам меня тошнит.
— Хорошо, рад, что мы прояснили это, так что я не сделаю тебе завтрак из пяти блюд утром? — Я дразню.
Она становится немного зеленой только при упоминании еды на завтрак.
— Подожди, ты умеешь готовить?
Я смеюсь. — Нет, совсем нет… но я отлично умею заказывать Ubereats (Прим.:Uber Eats — это платформа для доставки еды, с помощью которой заказывать вкусные блюда из местных ресторанов так же легко, как обычные поездки с Uber) в одиночку и хватать коробку пончиков.
Ее глаза загораются: — Пончики?
— Ты хочешь пончиков?
— Может быть.
Задняя дверь распахивается, и входит Кайл в костюме-тройке и наушниках AirPods, которые, кажется, никогда не вылетают из его ушей. Что касается Кайла, так это то, что он всегда выглядит подготовленным. Для чего? Кто знает? Но если что произойдет, он готов. Это одна из причин, по которой я выбрал его своим агентом. Я чувствовал, что он может справиться с любой ситуацией в любой момент времени.
— Кайл, это София Сент-Джеймс. София, это Кайл, мой агент, — представляю их.
Кайл смотрит то на нас, но не удосуживается поздороваться.
“Придурок.”
— Прекрасно.
Он вытаскивает свой телефон, торопливо что-то набирает, прежде чем снова обратиться к нам: — Мы должны раскрутить это, София. Хейс в плохом состоянии, и я уверен, что ты видела таблоиды, так что мне не нужно объясняться. Ребёнок? С кем-то, с кем он не собирается встречаться? Результат секса на одну ночь?
Она вздрагивает. Ее маска на мгновение соскальзывает, прежде чем она складывает губы в тонкую линию и скрещивает руки на груди. Кайл подходит к этому, черт возьми, неправильно, и теперь ее волосы взъерошены — как у мамочки-медведицы — и, черт возьми, меня это не раздражает.
— Если папа получит это? Его карьера разрушена. Вам нужны деньги?
София резко встает, и стул громко царапает дерево, когда она собирается уйти. Я протягиваю руку и осторожно хватаю ее за руку, пытаясь остановить.
— Соф, подожди. Дай мне минутку наедине с Кайлом, пожалуйста.
Я сжимаю челюсть так сильно, что это больно. Он зашел слишком далеко и ведет себя совершенно грубо и чертовски неуважительно. Независимо от того, кто она и какова ситуация, это мой дом.
Ее глаза ищут мои, но через мгновение она кивает и вырывает свою руку из моей хватки, пробираясь внутрь.
Как только дверь захлопывается, я подхожу к Кайлу, пока мы не оказываемся лицом к лицу: — Хватит. Ты зашёл слишком далеко. Я понимаю, что ты зол. Но она из тех, кто навсегда останется частью моей жизни, и ты будешь уважать ее, или, клянусь Богом, ты уйдешь, Кайл. Уважай её.
Его глаза расширяются, его пухлая челюсть то открывается, то закрывается, пока он пытается подобрать слова.
— Значит, она тебе нравится, да?
— Неважно, как я к ней отношусь. Она будет матерью моего ребенка, и ей ни хрена не нужны деньги. Она не собирается делать аборт. У меня будет ребенок от этой женщины, Кайл. Или оставь это. Вращай, как считаешь нужным, но с ней это будет сделано в хорошем свете. Точка. Это не обсуждается.
Это касается не только Софии; это про моего ребенка. Игра изменилась — теперь в ней участвует моя собственная плоть и кровь.
Я в ярости. Мои руки крепко сжаты по бокам, и мне приходится сделать шаг назад и глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться, прежде чем я сорвусь с него. Он мой агент; он должен помогать мне преодолевать дерьмо, а не добавлять стресса в мою жизнь.
Блядь, это нечестно. Кайл вытащил мою задницу из того дерьма, в котором я не должен был оказаться, и за это я ему благодарен, но это не подлежит обсуждению. София — часть моей жизни в обозримом будущем, и независимо от того, где мы находимся, это не изменится.
10
София
Каждую секунду, что я здесь, я начинаю думать, что это была ошибка. Может, мне не стоило приходить.
Не то чтобы Хейс реагировал совсем так, как я ожидала. Я не знаю… Наверное, я думала, что он закатит истерику, как трехлетний ребенок? Но его агент полный мудак, и если я собираюсь быть рядом с ним, в любом аспекте, я отказываюсь проявлять неуважение.