— Мне нужно что-нибудь потяжелее для этого. Хосе, мой милый, иди ко мне, — пою я, приплясывая к холодильнику.
Не судите меня. Я утоплю свою печаль в единственном мужчине, который никогда не разобьет мне сердце.
Этот разговор заставляет меня слишком много думать о моей грустной, скучной жизни. Я застряла в том же городе, в котором выросла: те же люди, те же лица, те же места.
Сломанная. За тридцать. И одинокая. Наверное, навсегда.
У меня есть все основания плакать в свое пиво. Вино. Бутылка текилы. Да что угодно.
— Хорошо, я решила, — говорю я Холли, пока она роется в моем ящике для мусора в поисках зажигалки. — Еще одна ночь, когда я буду жалеть себя, а потом я надену свои девчачьи трусики, вернусь в фонд, попрошу вернуть себе работу, извинюсь за свое мгновенное оплошность и поднимусь. Я имею в виду , мне тридцать, — шепчу я, как будто это секрет, который я не хочу, чтобы кто-нибудь услышал.
Видите ли, я, возможно, совсем чуть-чуть упала в обморок, когда узнала, что мне изменяют, — я уволилась с работы и валялась на диване две недели подряд, пока не пришла Холли, не продезинфицировала мою квартиру и не заставила меня сходить в душ.
Не то чтобы я ненавижу свою работу как таковую, но я чувствую себя застрявшой. Как будто я никогда не стану чем-то больше, чем я есть сейчас.
Скучная работа, неверный жених, вероломные друзья. Тридцатилетие действительно заставляет меня открыть глаза и увидеть более широкую картину.
Ладно, прошло всего три часа, но все же. Я изменившаяся женщина.
— Поняла! Поехали. — Она сует мне зажигалку и хватает меня за руку, вытаскивая меня через черный ход, хотя я в муумуу, едва прикрывающем мою задницу. — Подожди, я хочу фотографии того, как ты буквально сжигаешь прежнюю себя в огне. Как феникс, восставший из гребаного пепла, Соф.
Господи, почему я согласилась на это? Она слишком взволнована тем, что поджигает дерьмо.
Вместе мы зажигаем фотографии и наблюдаем, как вспыхивают воспоминания. Огонь потрескивает и трещит, уничтожая часть моей жизни, мне не так уж и жаль, что он уходит. Холли права… Мне действительно легче. Может быть, дело в том, что я знаю, что эта коробка больше не будет лежать под моей кроватью, ожидая, пока я вытащу фотографии и снова и снова переживу воспоминания. Или, может быть, дело в том, что НН — придурок, и в глубине души я всегда это знала — просто никогда не хотела в этом признаваться. Застать его с Эмили было неудивительно, по крайней мере, не сейчас, после свершившегося. Я должна была видеть знаки.
Я должна был понять, что я десять, а он шесть, в лучшем случае.
И это говорит не только мой мужчина Хосе.
— Глупым придуркам, которые обманывают и разбивают нам сердца только для того, чтобы сделать нас сильнее. — Холли поднимает бутылку текилы и делает глоток, ее лицо скривится от отвращения, когда она обгорает.
— Ты замужем, Хол. К счастью, помнишь? — Я смеюсь, выхватывая у нее бутылку.
— Это о тебе, а не обо мне. — Взяв меня за руку, она тащит меня обратно к дому. — Теперь, когда ты отпустила прошлое, пришло время двигаться вперед. Мы настроим для тебя профиль знакомств и найдем тебе мистера Правильно. Мы придумаем хорошую биографию, которая гласит: «Сумасшедшая, но не настолько сумасшедшая, чтобы резать тебе шины». Парни любят сумасшедших сучек. Поверь мне.
— Нет. Абсолютно нет.
— Серьезно? Что случилось с храброй, крутой задницей, твердой десяткой Софией, которая только что сожгла все воспоминания о своем бывшем куске дерьма? Иди прими душ, у тебя пепел в волосах. Символично, я тебе говорю.
Полбутылки текилы и много слез спустя мое все еще нежное, разбитое сердце валяется в лохмотьях на полу. Добавьте душ, больше слез и еще одно фирменное муумуу, прижавшись к дивану с моей лучшей подругой, и это день рождения, который я никогда не забуду.
Начало новой главы в запутанной книге моей жизни.
— О, черт, — выдыхает Холли, глядя на свой телефон так, словно у него выросли две головы.
— Что?
Она переворачивает телефон, показывая мне экран.
Я стону.
На экране человек, которого я презираю больше, чем НН, и это говорит о многом. Хейс Дэвис.
Конечно, это очередной журнал сплетен и очередной скандал. Парень влезает в большее дерьмо, чем Кардашьян.
— Ты, должно быть, шутишь. Он хочет разрушить свою карьеру? Ему недостаточно быть богатым профессиональным хоккеистом? Из одного журнала на другой с новым скандалом.
Холли понимающе улыбается мне. — Знаешь, в этом году он был признан самым завидным холостяком Голливуда.
— Отвратительно. Надеюсь, у них нашлось место и для его огромного эго.
— Ага. Он звонил Скотту на прошлой неделе, чтобы поговорить с ним об этом. Эти двое сплетничают по телефону больше, чем мы.
Я давлюсь, засовывая палец себе в горло для драматического эффекта.
— Из всех парней в мире они выбрали его. Разве их мамы не учили их, что внешность обманчива?
Она закатывает глаза: — Вы двое смешны. Ни один из вас не продвинулся со школы.
— Ну, это потому… потому что он… Хейс Дэвис! Высокомерный. Эгоистичный. Мерзкий он.
— Ну, к сожалению, мир, кажется, не согласен. Представляем мистера Голливуда, самого подходящего холостяка. — Она ухмыляется.
Хейс Дэвис. Любимец Америки и мой враг номер один. Ага, даже хуже НН и его лживого члена-карандаша.
Я лучше буду использовать картонные тампоны, чем тратить еще одну секунду своего времени на разговоры о нем.
— Нет, но на самом деле вы, ребята, были бы такими милыми вместе, Соф. Может быть, вам пора перестать притворно ненавидеть его и позволить мне и Скотту свести вас. Он сексуальный — ты не можешь этого отрицать. Может оставишь прошлое в прошлом?
— Холл! Он лучший друг твоего мужа, — кричу я, широко раскрыв глаза.
Пожав плечами, она оглядывается на свой компьютер: — Итак? Он в списке самых сексуальных мужчин по версии журнала People, так что это просто констатация факта.
— Жаль, что они не учитывают, насколько велико эго, когда выбирают их, иначе Хейс было бы облажался. Я думаю, что он компенсирует недостаток размером члена.
— София Сент-Джеймс, ты так горяча для него. Хватит врать.
Еще один кляп, и меня уже через пять секунд стошнит на кушетке Доброй Воли. Ярко-розовый бархат и рвота несовместимы. Я могу назвать по крайней мере десять видов пыток, которые я предпочла бы чем находиться в одной комнате с Хейсом. К счастью, несмотря на то, что он лучший друг Скотта, он занят тем, что согревает каждую постельку хоккейной зайки (Прим.: Хоккейные болельщицы, которых больше привлекают игроки, чем сам хоккей) отсюда и до Сиэтла, так что мне редко приходится с ним видеться.