— Эй, перестань стесняться говорить мне, что тебе нравится, детка. Мне нужно, чтобы ты всегда была искренна и честна со мной, не боясь сказать что-то.
Она кивает. Закусив нижнюю губу, она двигает бедрами, и мои брови взлетают вверх.
— Опять таки? — удивленно спрашиваю я.
Она снова кивает.
Это может быть моя любимая часть беременности до сих пор.
— Меньше слов, Сент-Джеймс, — ухмыляюсь я, затем сажусь, переворачивая нас и уткнувшись лицом ей в шею, пока она смеется.
“Меньше слов.”
19
София
Тридцатая неделя.
— Сюрприз! — Холли кричит, когда я распахиваю дверь, увидев свою лучшую подругу с сумкой для ночлега в руке.
— О боже! Хол! Какого черта ты здесь делаешь? — Я визжу и притягиваю ее, чтобы обнять. Ну, столько объятий, сколько я могу с баскетбольным мячом вместо живота.
Ее глаза затуманиваются, когда она видит баскетбольный мяч, и она сразу чувствует. — Ты огромная, Соф. Боже, я не могу поверить, что ты собираешься стать матерью. Я могу в это поверить, но это сюрреалистично. У нас будут “детские праздники”.
Я закрываю за ней дверь, как только она оказывается внутри, и мы вместе идем в гостиную, которая выглядит так, будто Бейби Гэпа (Прим.: Детский магазин) вырвало. На каждой видимой поверхности есть детская одежда. Я начала то, что они называют «гнездованием», я думаю, и я не могу перестать убирать, организовывать и собирать вещи. Я схожу с ума от Хейса, так как он хочет, чтобы я сбилась с ног, поэтому я выгнала его на несколько часов, чтобы я могла спокойно организоваться.
Видимо, у него был свой сюрприз.
— Ух ты. — Она смеется, заглядывая в гостиную.
Я пожимаю плечами: — Я все постирала на случай, если она родится раньше. Так что теперь мне нужно все это сложить и убрать. — Я приложила руку к голове, внезапно утомленная: — Столько всего нужно сделать. Мне еще нужно собрать дюжину из подгузников, навести порядок в ее шкафу, упаковать мою больничную сумку…
— Вау, неудивительно, что ты выглядишь измученной. Сделай глубокий вдох, сестра. Я здесь, чтобы помочь.
— Хейс звонил тебе? В последнее время он раздражающе чрезмерно опекает.
— Конечно, звонил. Он сказал, что ты можешь использовать свою лучшую подругу прямо сейчас, и был искренне обеспокоен тем, что он может не пережить ночь, если я не направлюсь сюда прямо сейчас.
Положив руку на живот, я плюхаюсь в кресло и делаю глубокий вдох. — Я же сказала ему, раздражающему защитнику. Я могу или не могу угрожать ему тупым ножом для масла.
— Ах, я помню эти дни. С любовью размышляла об убийстве по крайней мере два раза в день. Хорошая новость в том, что за это время ты сможешь сделать в два раза больше, а завтра вечером ты и Хейс отправляетесь на свидание. Все заранее спланировано папочкой твоего малыша, — она ухмыляется и многозначительно поднимает брови.
Я не могу сдержать смех, который вырывается наружу: — Кстати… все становится сложнее, чем предполагалось.
— Я так и знала. Скотт должен мне новинку Луи!
Она визжит и прыгает вверх и вниз, как будто она одна в чертовой библиотеки.
— Подожди, ты поставила на меня и Хейса?
— Да. И я выиграла. Я сказала, что это будет еще до рождения ребенка, если вы наконец перестанете драться друг с другом и сделаете решительный шаг. Я рассчитала детские гормоны и вынужденную близость, но Скотт, неудачник, каким он и является, думал о ребенке.
Я сажусь прямее: — Подожди, подожди, подожди. Вы двое ставите ставки? Вы оба в моем дерьмовом списке.
Она не выглядит ни капельки смущенной. Эта сучка.
Я говорю это с любовью. Но все равно.
— Я сделаю также с вами.
Она подходит и садится на подлокотник кресла, прижимая меня к себе: — Нет, ты не такая. Это я тут вечная стерва, ты это знаешь. Но что более важно, мне нужны все подробности. Теперь рассказывай.
— Просто… он не тот, кем я его себе представляла. Он хороший, Холли. Я люблю его, Холли. Без сомнения.
Мои глаза наполняются слезами сами по себе, и я не могу остановиться, когда они текут по моим щекам.
— О, перестань, детка, ты заслуживаешь этой любви и даже больше, — плачет Холли, и у нее текут слезы.
Мы должны вместе смотреть на беспорядок, плакать и обниматься среди тысячи комбинезонов и платьев.
— Он доказывал себя снова и снова, и я просто не знаю, что бы я без него делала, Хол. Он потрясающий.
— И ты тоже. Вместе вас не остановить. Я так рада, что мы обманом заманили вас двоих на ту лодку. Каким бы нетрадиционным это ни было, посмотри, куда оно вас привело. Даже если это не было планом, который вы составили для себя, вы двое будете замечательными родителями, и я знаю, что Хейс позаботится о вас обоих так, как вы того заслуживаете.
Я киваю, вытирая слезы.
— Теперь, мама, давай осушим эти слезы. У нас с тобой много работы, прежде чем Хейс вернется домой. Не говоря уже о том, что мы должны найти тебе самый идеальный наряд для завтрашнего свидания.
— Ты права. С чего нам начать?
Ее глаза расширяются, когда она осматривает комнату: — Ну, давай начнем с ее комнаты, это немного ошеломляет.
— Теперь с этим я могу согласиться.
Через несколько часов я слышу, как хлопает дверь, и голос Хейса: — Детка, я дома. У меня есть сюрприз.
Холли и я смотрим друг на друга, и она помогает мне с моего места на кушетке, где я лежала. Постоянно.
— Я тут, — говорю я.
Он сворачивает за угол с широкой улыбкой на лице, сжимая в руках огромную розовую коробку. В его глазах светится азарт. В его походке есть бодрость духа, которой у него не было до того, как он ушел сегодня утром.
— Я вижу, ты оправился от моих угроз причинить телесные повреждения сегодня утром, — поддразниваю я.
Он подходит, ставит коробку на кофейный столик передо мной и нежно целует меня в губы, задерживаясь дольше, чем следовало бы, когда Холли сидит рядом со мной.
— Боже, вы двое снимите комнату. Я никогда не думала, что доживу до такого. Холли насмешливо засовывает палец себе в горло и давится. Она встает и бросает нам улыбку, когда идет в комнату для гостей, которая когда-то была моей, оставляя нас наедине.
— Подарок, говоришь… — спрашиваю я.
Он оборачивается и хватает коробку, затем передает ее мне. — Ну, это для Новичка, но и для тебя тоже. Открой, Сент-Джеймс.
Я улыбаюсь, когда он называет меня Сент-Джеймс. Он до сих пор использует его ласково, даже несмотря на то, что мы пересекли «фальшивую» территорию во что-то гораздо более реальное. Я осторожно достаю из упаковки белый бант и рву розовую бумагу. Как только он рвётся, я снимаю верхнюю часть белой коробки и оттягиваю папиросную бумагу в сторону. Внутри бледно-розовая детская хоккейная майка с именем «Дэвис» на спине.