– Чьей жены? – удивился я.
– Моей, разумеется. Чьей же еще?
– А разве у вас есть жена? – я даже руками развел.
– Я тоже хотел задать ему этот вопрос, – усмехнулся Кравченко. – Странно… Он явно принимает меня за кого-то другого. Он сам сказал, что с трудом узнал меня без бороды. Кстати, я думаю, что именно из-за отсутствия бороды на нас все смотрят подозрительно. Если вы успели заметить, в этом мире каждый взрослый мужчина носит бороду. Жаль, что я не подумал об этом раньше.
– Ну, и что мы теперь будем делать, отращивать бороды? – усмехнулся я.
– В другой раз, а пока хозяин попросил подождать его здесь. Он скоро закончит дела в магазине, а потом отведет нас на склад, где мы выберем себе одежду.
– А это разве не склад?
Кравченко оставил мой вопрос без ответа. Он был явно обескуражен случившимся.
Спустя несколько минут появился хозяин магазина, которого, как выяснилось, звали Йуда. Он повел нас во двор дома, открыл низкую дверь и впустил в тесное помещение с еще более резким и неприятным запахом. Вдоль стены стоял ряд сундуков. Открывая их поочередно, Йуда стал вытаскивать части одежды.
Кравченко так натренировал меня, что я легко различил хитон, тунику и мантию. Фактически, на нас и сейчас была такая же одежда, но она, разумеется, отличалась покроем от местной. Кравченко что-то сказал хозяину, и тот убрал хитон в сундук. Я понял, что Кравченко решил не менять хитон, который, как я уже говорил, представлял собой длинную рубаху – его носили на голое тело.
Правда, под хитон мы надели трусы и майки, но самое главное, что под ним у нас висела кобура с шокером и пистолетом, поэтому менять хитон явно не было смысла.
Йуда подал каждому тунику и пояс. Сверху мы обернулись в мантии. Ноги мы обули в сандалии, которые были значительно удобнее наших. Кравченко отдал хозяину нашу одежду, и он с удовольствием взял ее, потому что качество ткани было гораздо выше местного.
Мы вышли со склада, и хозяин предложил нам отдохнуть во дворе под навесом. Мы сели на подушки, брошенные на циновку, хозяин вынес кувшин с водой и начал о чем-то разговаривать с Кравченко. Я обратил внимание, что по мере продолжения разговора Йуда все более мрачнел. В его голосе чувствовались боль и страдание. Кравченко все больше кивал, лишь иногда задавал хозяину вопросы.
Вскоре кто-то вошел во двор и позвал Йуду. Тот ушел, и мы с Кравченко остались вдвоем.
– Мне кажется, ваш хроноскоп плохо откалиброван, – неожиданно сказал Кравченко.
– В каком смысле? – удивился я.
– В том, что мы попали не туда, куда собирались, а на четыре года позже, – расстроено пояснил Кравченко.
– Как вы это определили?
– Сейчас не 35-й год, а 39-й или даже 40-й, – Кравченко глубоко вздохнул. – Хозяин рассказал мне, что император Гай, который правит в Риме, по-нашему это Калигула, распорядился поставить свою статую в иерусалимском Храме. Народ возмутился этому богохульству, и в стране начались беспорядки. Это очень известная история, она происходила где-то в 39–40-м году. Правда, беспорядки вскоре улеглись, так как тогдашний правитель Иудеи Петроний всячески оттягивал исполнение приказа императора, а потом Калигулу убили в 41-м году, и об этом вообще все забыли, но местные жители-то этого еще не знают. Так что получилось то, чего я боялся. Вместо спокойного периода мы попали в беспокойный.
– А что если рассказать им, что все закончится благополучно? – предложил я.
– И показать фильм про Калигулу, – засмеялся Кравченко, – но, к сожалению, я его не захватил.
– Что же нам делать?
– Мне кажется, нам нужно сидеть тихо и ни во что не вмешиваться. Кстати, есть одна хорошая новость. Хозяин лавки знает Иисуса. Это очень большая удача. Он говорит, что тот был здесь в последний раз девять лет назад, останавливался на несколько дней в городе, а потом куда-то внезапно ушел, и было это перед праздником Песах. Йуда хорошо это запомнил, потому что у него той весной родилась младшая дочь. С тех пор, по словам Йуды, он Иисуса больше не видел, но слышал, что тот погиб, а подробностей он не знает. Так что, вполне возможно, нам вообще нечего здесь больше делать. Жаль, что мы можем вернуться не раньше, чем через неделю.
В это время с улицы донесся шум, который быстро усиливался. Я попытался подняться, но Кравченко схватил меня за руку и резко усадил на место.
– Я вас прошу, сидите спокойно и не высовывайтесь. Нас это совершенно не касается.