— Никаких проблем в жизни, кроме как охмурить новую девушку. Все блага к твоим ногам. А если отказала, то можно и рискнуть, прикинуться заложником, пробраться на корабль — все, что угодно, лишь бы добиться своего. Таким, как ты, наплевать на других людей.
Похоже, кто-то ее серьезно обидел, и почему-то этот кто-то ассоциируется у нее со мной.
— Неприятный я тип получаюсь, а? — подытоживаю с усмешкой.
— Вот именно, — отчеканивает.
Склоняю голову набок, пытаюсь рассмотреть в темноте ее лицо.
— А если ты ошибаешься на мой счет?
— Не думаю, — снова уверенно.
Да что ж за категоричность в отношении малознакомых людей? А как же видеть во всех только хорошее, пока не убедишься в обратном?
— Мне не наплевать на других людей, — говорю, не возражаю, не спорю, просто сообщаю.
— Ага, конечно, — фыркает Ди и на этот раз встает. — Прошу тебя по-хорошему, не трать больше мое время, навязывая свое общество. Я не доверяю таким, как ты.
— Как скажешь. — Развожу руками в воздухе, не предпринимая попыток ни встать, ни остановить ее. Мне нужно больше информации, просто необходимо.
Дилайла обходит меня по большой дуге, чтобы, не дай бог, не приблизиться к такому отвратительному типу, как я, и быстрым шагом покидает смотровую палубу.
Смотрю ей вслед. Надо же, а обычно девушки считают меня обаятельным…
Как сидел на полу, так и откидываюсь назад, ложусь на палубу и закидываю руки за голову. В темноте тут уютно.
Лежу несколько минут, пока в коридоре вновь не раздаются шаги, но гораздо тяжелее, чем легкая поступь ушедшей Ди.
Поднимаюсь с пола как раз вовремя — зажигается яркий свет, от которого приходится заслонить рукой глаза, а в следующее мгновение на палубу врывается темная фигура кого-то высокого и широкоплечего и бросается на меня с кулаками.
От резко включившегося освещения не успеваю толком рассмотреть нападающего. Действую на одних рефлексах: уклониться, присесть под занесенной для удара в лицо рукой, отвести эту самую руку.
Сержант Ригз, в свое время всерьез занимающийся моим обучением рукопашному бою, придерживался мнения, что схватка не должна быть больше минуты, в идеале — несколько секунд.
Мне хватает двадцати. Долго, сержант отчитал бы меня по полной программе. Но только по прошествии этого времени и попыток не получить в челюсть от размахивающего длинными руками нападающего, мне удается сделать ему подсечку и уложить разъяренного брата Дилайлы лицом в палубу.
— Какого черта? — шиплю, наваливаясь сверху на его заведенные назад руки всем весом.
— Что ты сказал моей сестре? — дергается Дилан. — На ней опять из-за тебя лица нет! — Опять? Хорошенькое дельце. А когда был прошлый раз? — Пусти меня, ублюдок!
Кажется, кому-то надо подарить толковый словарь. Я кто угодно, но не ублюдок — мои родители состояли в законном браке, когда я появился на свет.
— Выдохни, ковбой, — усмехаюсь и отпускаю.
Дилан совсем не умеет драться, но он прыткий малый: принимает вертикальное положение с ловкостью кошки и снова бросается на меня.
Отскакиваю назад. Совсем не хочу с ним драться. В мои планы входило подружиться с экипажем «Старой ласточки», а не бить им лица. Если бы брат Ди не вздумал напасть на меня неожиданно, я бы вообще попытался избежать потасовки.
— Что здесь происходит?! — гремит голос капитана как гром среди ясного неба как раз тогда, когда я укладываю Дилана носом в палубу во второй раз. Ну а что? Стоять и ждать, когда он меня нокаутирует?
Поспешно выпускаю капитанского сына и выпрямляюсь. Дилан же, зараза, на этот раз поднимается медленно, явно изображая для отца избитую жертву.
— Он напал на тебя? — Потемневшие от гнева глаза капитана впиваются в лицо сына.
Дилан утирает рукавом кровь, тонкой струйкой сбегающую из его носа вниз, и бросает на меня ненавидящий взгляд. Однако, к его чести, молчит.
— Ты на него? — быстро понимает капитан. — Опять?
— Он обидел Ди! — Парень дергает головой, как строптивый конь, челка падает на глаза.
Взгляд-прицел перемещается на меня.
— Что ты сделал? — требует капитан таким тоном, будто еще мгновение — и он продолжит дело, которое не закончил его сын.