Я кладу руку ей на плечо и говорю:
– Привет, Ольга.
– Привет, — говорит она слегка удивленно, как будто только что меня увидела.
Затем Ольга оценивающе на меня смотрит. Удовлетворившись увиденным, она отбрасывает со лба прядь волос и мило улыбается. Я начинаю вовлекать ее в диалог:
– Хочешь выпить?
– Вообще-то мне уже хватит, но… если только чуть-чуть.
– О'кей. Что ты будешь?
– Закажи мне двести граммов виски.
Слегка удивленный аппетитами хрупкой на вид девушки, я делаю заказ. Пока приносят виски, она успевает ненароком поинтересоваться у меня о том, какой сегодня день недели, где я собираюсь провести Новый год и все такое, что необходимо знать светской даме, перед тем как уехать в ночь с впервые увиденным мужчиной.
– А моделью работать прикольно?
– Да-а. А ты откуда знаешь?
– Видел тебя на показах. И не в моих силах забыть такую красивую девушку, — беззастенчиво лгу я.
По всему видно, что мое вранье пришлось ей по вкусу. Девушка буквально сияет.
– А ты работаешь? — спрашивает она меня.
– Нет, учусь, — заявляю я.
– Где?
– Не где, а чему, — поправляю я.
– Ну и чему?
– Искусству любви. Научишь? — Я целую ее в шею.
Ольга слегка отстраняется от меня:
– Что это значит?
– Беби, это значит, что ты мне нравишься и я не против провести с тобой время в плотских наслаждениях.
– Да-а?!
– Угу. Что ты скажешь на этот счет?
– Скажу, что у меня голова болит.
– Так, ну что же… В таком случае минет отменяется. Обойдемся вагинальным контактом.
Ольга отодвигается от меня еще дальше и выпаливает что-то вроде «нихуясебезаявочки».
– Извини, — я резко меняю тон и ритм беседы, — я не хотел тебя обидеть.
– Ничего, просто я слегка скованна с малознакомыми мужчинами, — отвечает она и призывно смотрит на меня.
Теперь я действую без натиска и напора. Я переключаюсь на светский тон и говорю ей что-то типа: «Ты совсем не похожа на тех, которые сразу. Просто я неопытный и очень волнуюсь».
По пьяным глазам Ольги я вижу, что прощен. Глажу ее по волосам и касаюсь груди. Она делает комплимент моим «сильным» рукам и оценивающе приглядываться к часам на моей руке. Затем, без всякой связи с предыдущим разговором, девушка начинает рассказывать, как ей трудно готовиться к зачету по философии. Я ее абсолютно не слушаю, лишь вежливо киваю в ответ и рассеянно смотрю по сторонам.
Многоголосие публики сливается у меня в ушах в единый гул, сродни тому, что слышишь, когда сливаешь воду в бачке унитаза. Нет общения, есть вялотекущие диалоги зомбированых, обезличенных индивидуумов. Лица тусовщиков не отражают никаких эмоций. Реально. Броуновское движение ночного клуба хаотично и бестолково. Толстые и тонкие, молодые и не очень, лысые и лохматые, все со скучающими/застывшими/дежурными улыбками/лицами участвуют в этом фарсе, именуемом светской жизнью.
От полного перманентным тупизмом разговора с Ольгой меня спасает появление в «Vaginal» одного из самых успешных клубных промоутеров — Саши, по кличке Residuum (Отстой). Король всех вечеринок, душа любой компании, Саша сразу вызывает оживление у завсегдатаев «Vaginal» своим незаметным появлением. Я, как и многие, тоже рад его видеть. Мы с ним не встречались около пяти лет, хотя до этого очень тесно общались в одних и тех же компаниях. По слухам, все это время Саша работал то ли в Англии, в тихом городке Нью-Йорке, то ли в столице США Лондоне. Сейчас он вернулся. Видимо, замучила чувака ностальгия по российскому дерьму. Слышал я, что он собирается открыть в Москве бильярдную — лучшую в городе — и уже вроде бы начал строить. Уверен, у него все получится. У чувака просто нюх на такие дела.
– Вовка, старикан! — радостно кричит Сашка от входа, заглушая голосом многодецибельную клубную музыку. — Ты ли это?
– О, да! Конечно я. Кто же еще… — на весь зал смеюсь я. — Только я Сергей.
– Конечно, Серега! Я все помню, старик! Помнишь, как мы в школе химичке в сумочку тряпку половую запихнули?
– Прикольно! — смеюсь я. — Только мы с тобой в разных школах учились.
– Ну да, — утвердительно кивает головой промоутер, — конечно, в разных. Старик, неужели ты думаешь, что я мог забыть такое?! Это мы с тобой в институте, в строяке, скорешились. На втором курсе. Помнишь, как мы зажигали?
– Помню, — радостно подтверждаю я. — Только не на втором, а на третьем курсе. И не в строяке, а в Бауманке.
– Приятно осознавать, старичок, что ты тоже ничего не забыл. Годы нашей дружбы навеки врезались в мою память.
Мы обнимаемся, Сашка здоровается с моими приятелями и приглашает меня за свой стол. Ольга, как само собой разумеющееся, берет меня под руку и идет вместе со мной во второй зал, к Сашкиному столику.
– Смотрю я на тебя и не верю своим глазам, — говорю я, когда переселение состоялось. — Так и подмывает спросить: «Ты ли это? Или это твоя голограмма? А сам ты в нью-йоркском Лондоне сидишь?
– Почему сижу? — возражает Сашка. — Я на свободе, старикан. Это, во-первых. А во-вторых, я хочу построить Лондон здесь, в Москве, и обнести его китайской стеной, как в Берлине. Сечешь?
За Сашкиным столиком сидит Сашкина же компания из девяти человек — юноши и девушки. Эти девять затылков кажутся мне смутно знакомыми. Из всех выделяется ничем не примечательный человек лет тридцати по имени Паша, которого Саша представляет своим партнером. Паша обладает неброской, вполне заурядной внешностью. Огненно рыжие волосы украшают его лицо. Бородка, заплетенная в косичку, выкрашена синей краской. Пирсинг по всему лицу. Такого встретишь среди тысячи себе подобных и, не заметив, пройдешь мимо. Короче, типичный, среднестатистический обыватель. Столик уставлен суши и шампанским, хотя некоторые пьют коньяк и курят сигары. На лицах у всех Сашкиных гостей густыми красками нарисована пустота. И все расспрашивают друг друга: «А ты в каком клубе вчера был? А завтра ты куда пойдешь тусоваться?» Это самые судьбоносные вопросы для местной публики.
Паша, тряся синей бородкой/косичкой, рассказывает анекдот про двух тусовочных наркоманов, которые пришли в гости к своему приятелю.
– Здравствуйте, а Юра дома? — спрашивает один у женщины, открывшей дверь.
– Вы ошиблись, молодые люди. Юра здесь не проживает.
– Как так?! Это квартира двадцать один?
– Двадцать один, — подтверждает женщина.
– Этаж шестой?
– Шестой.
– Подъезд первый?
– Да.
– Дом сто одиннадцать?
– Да, сто одиннадцать.
– Улица Гагарина?
– Нет, это улица Терешковой.
– Ну ладно, тогда позовите Женю, он как раз на этой улице живет.
Все дружно хохочут, кто-то говорит: «Это про нас». И беседа резко меняет направление, съезжая на тему клубных тусовок. Перманентно все разговоры строятся вокруг фраз типа: «Полный отстой», «Забудь об этом» и «Какая разница?» Кажется, все собрались здесь для того, чтобы побросаться этими фразами друг другу в лицо. Это как феня на зоне. Все прочие слова являются фоном. Я вместе со всеми веду эту полную идиотизма «светскую» беседу, изредка вставляя свои «умные» предложения:
– Слышал, говорят «Stirrup-Cup» (англ. — хомут-судьба) откроется после ремонта.
– А он чё, на ремонте был? Полный отстой! А я вчера туда прихожу — там почти никого. Только один чувак, по прозвищу Сто Рож. Ну, мы с ним потусили.