Я отрицательно покачала головой и продолжила.
— Ты можешь им сказать, тем из службы детей, скажи им, что я пообещала тебе, что позабочусь, чтобы с детьми никогда такого не случилось. Я скорее умру, чем позволю им прикоснуться к этому дерьму, Митч. Клянусь Богом. Я знала, что Билл пил, знала, что он употреблял, но я никогда не думала, что все так плохо. Я не думала, что он делает все это у них на глазах. Я не знала, что они все видели. Не знала, пока не увидела все вместе с тобой. Я понимала, что у них все не очень хорошо дома, но не предполагала, что все настолько плохо. Я бы не оставила их тогда с Биллом, если бы знала. Клянусь Богом. Клянусь Господом богом. — Я еще сильнее вцепилась в лацканы его пиджака. — Они никогда не вернутся к нему. Я обещаю тебе, как бы тяжело мне не было, чего бы мне это ни стоило, они никогда не вернутся к нему. — Слегка потянула его за лацканы и прошептала: — Клянусь Богом, они никогда не вернутся.
Его рука освободилась из моих волос, обхватив за голову, лицо оказалось в дюйме от меня.
— Мара, детка, вернись ко мне.
Но я не слышала его.
А решила вернуться к своей прежней, гораздо более важной теме.
— У нас ничего не получится, — прошептала я.
— Мара, прекрати и вернись ко мне.
— Такие, как ты созданы не для таких, как я, — мягко заявила я ему.
— Господи, детка, — тихо произнес он в ответ, большим пальцем скользнув по моей щеке, блуждая глазами по моему лицу.
— Мне стоит уйти.
— Ты никуда не пойдешь.
— Мне нужно уйти, — решительно заявила я.
— Милая, я не отпущу тебя. Ты была права, нам нужно поговорить.
— Мне лучше уйти сейчас, — предупредила я, — пока не поздно.
Он открыл рот, готовый ответить, но…
Из коридора раздался приглушенный стук. Не в дверь Митча, а более отдаленный.
Видно, в мою квартиру, потом я услышала крик матери:
— Марабель Джолин Ганновер! Мы выясним все сейчас, черт побери, с тобой! Открой эту чертову, бл*дь, дверь!
Только не это!
Я замерла в объятиях Митча, дернув головой в сторону его двери, почувствовав, как его руки напряглись.
Затем посмотрела на него, он сжал губы, будто пытался побороть улыбку, я прищурилась, глядя на его губы, не находя в этой ситуации ничего смешного. Затем очередная мысль пришла мне в голову, и я посмотрела ему в глаза.
— Меня зовут Марабель Джолин Ганновер, — шепотом представилась я.
— И? — также шепотом, стараясь не рассмеяться, ответил он.
— Разве не так называют отбросы из трейлера... которые влекут за собой одни неприятности, — добавила я.
Его губы стали подергиваться, когда он пробормотал:
— Детка.
— Признайся, ведь так и есть, — настаивала я.
— Вообще-то, мне кажется, что у тебя очень милое имя.
Он был таким благородным.
— Отбросов из трейлера, — вставила я.
Он покачал головой, его губы дрогнули.
Его губы подергивались!
Потом он сказал:
— Очень милое. Я бы даже сказал сладкое. И оно милое и сладкое, потому что принадлежит тебе.
Мое имя точно не было сладким.
Именно Митч был сладким.
Ах!
Я решила сменить тактику.
— А как зовут тебя? — Переспросила я.
— Ты знаешь как меня зовут, — ответил он.
— А твое полное имя, — настаивала я.
— Митчелл Джеймс Лоусон, — ответил он.
— Хорошо, — пробормотала я, и его руки снова сжались.
— Что? — поинтересовался он.
— Твое имя — имя сексуального полицейского, такого же сексуального бейсболиста или троюродного брата короля.
И все его тело затряслось, когда он отвернул голову в безуспешной попытке скрыть улыбку.
— Марабель! — Услышала я визг своей матери в коридоре. — Мы выясним сию минуту все это дерьмо... бл*дь!
Я прикрыла глаза.
— Они уйдут через минуту, я позвоню в «Норт», скажу, что мы опаздываем, — спокойно предложил Митч, и я открыла глаза, глядя на него совершенно не спокойно. На самом деле, я была почти уверена, что мои глаза готовы были вылезти из орбит.
— Митч! — Прошипела я.
— Все будет хорошо, — успокаивающе произнес Митч, двигая руками вверх и вниз по моей спине, большая часть которой была обнажена, поэтому было очень приятно. — Я дам им шанс. У меня нет сейчас времени разбираться с их дерьмом, когда я пригласил тебя на ужин. Через пару минут они уйдут, тогда мы сможем отправиться ужинать и поговорим обо всем за едой.
Черт возьми, он был таким упрямым.
Конечно, я это знала и тоже была упрямой, но в данный момент решила не думать о своем упрямстве, а только о его.
— У нас ничего не выйдет, — снова прошептала я, возвращаясь к своей прежней теме (понимаете? Я же была упрямой).
Его внимание сосредоточилось на мне, я напряглась, как только его рука скользнула вверх по моей шее и зарылась в волосах.