Они поменялись местами, и Фейт заняла место рядом с Билле, которую просто обожала. Они тут же начали о чем-то разговаривать, склонив головы друг к другу, Митч подумал, что Билле похоже учит свою сводную сестру, как разбивать мужские сердца. Кстати, этот навык она тоже начала оттачивать с пятнадцати лет.
Единственная надежда Митча была, что дни Риджа были сочтены.
Так было уже ни один раз.
Митч вздохнул и обнял Марси за плечи.
Ее глаза были устремлены на поле.
— Скоро уже начнется, — прошептала она.
Ее возбуждение выражалось тем, что она постукивала своими длинными ногами об пол трибуны, а также тем, что она нервничала, передавалось и в ее голосе.
Фейт была фанаткой Билле.
Марси же Бада.
Солнце вставало и садилось для Марси только благодаря брату. То же самое можно было сказать и об отце. Марси обожала и боготворила мужчин своей семьи сверх всякой меры.
Опять же, как и ее мама.
— Да, детка, скоро начнется, — пробормотал Митч.
Она скосила на него свои карие глаза и застенчиво улыбнулась.
Черт, но ему нравилось видеть такую же улыбку, как у его жены, на лице своей дочери.
Митч улыбнулся в ответ.
Затем почувствовал пальцы Мары, сжавшие его руку. Он сжал ее пальцы в ответ, переведя взгляд на жену.
Ее глаза были устремлены тоже на поле.
Митч проследил за ее взглядом.
Была разминка.
Бад улыбался.
Митч тоже улыбнулся.
* * *
Прошло сорок пять минут…
Весь бейсбольный стадион «Курс-Филд» Денвера стоял, как один. Огромное пространство было заполнено аплодисментами и ревом толпы, когда диктор взволнованно объявил: «Первый раз, выйдя в бат, в игре «Рокерс» в родном городе, Бад Лоусон попадает в двойной хоум-ран! Добро пожаловать домой!» (bat — выход с битой) (Хоум-ран (англ. home run) — удар, при котором бейсбольный мяч пролетает все поле и вылетает за его пределы. — прим. пер.)
Митч смотрел, как Бад бежал по базам, и чувствовал, как Мара навалилась сбоку на него.
Он слышал ее прерывистое дыхание сквозь овацию, которая была посвящена их мальчику.
У нее катились слезы по щекам.
Митч перестал хлопать и обнял ее за плечи, не сводя глаз с Бада.
Он бежал по третьей базовой линии к дому, его бутсы приземлилась на основной базе, толпа все еще неиствовала.
Он давал пять, высоко поднимая руку или опуская, ударяя кулаком о кулак своих товарищей по команде, пока шел к скамейке запасных.
В пяти футах от скамейки запасных под навесом он остановился как вкопанный и посмотрел вверх на трибуны на свою семью.
Затем поднял руку, указывая на них и улыбнулся.
Именно тогда Митч рядом с собой услышал громкое прерывистое дыхание всех его четырех женщин.
Они сидели на трибуне недалеко, и Бад их увидел. Он опустил руку, поймал взгляд Митча и кивнул.
Он тоже до недавнего времени жил в доме, полном женщин. Он знал и понимал переживания Митча.
Затем его улыбка исчезла. Он выдержал взгляд Митча и стукнул себя кулаком в грудь над сердцем.
Митч кивнул, глядя на своего мальчика.
Мара со всхлипом вздрогнула у него под боком. Рука Митча крепче сжала ее за плечи, она передвинулась, прижавшись в пол оборота к его боку, обхватив двумя руками его за талию.
Потом Бад побежал к скамейке запасных и скрылся под навесом.
— Папа, — позвала Марси, вцепившись ему в футболку, он посмотрел на нее сверху вниз. — Бад сделал хоум-ран первый раз, выйдя в бат! — взволнованно воскликнула она.
Его Марси всегда приходила в восторг, когда Бад делал хоум-ран, хотя она часто видела, как ее брат отправлял мяч за поле. Они часто летали в Тусон на игру Бада за «Уайлдкэтс» в Аризонском университете.
— Я знаю, детка, — ответил Митч. — Я все видел.
— И он указал на нас! — Крикнула Фейт с другой стороны, и Митч, взглянув на нее, увидел, что она запрокинула голову вверх и подняла руку, показывая на огромный экран на стадионе. — Смотрите! Нас показывают на большом экране!
Митч даже не взглянул на экран. Потому что он увидел Билле, которая смотрела на него. И ее глаза были очень яркими.
Как у Мары были ее глаза, наполненные любовью и доверием.
Он улыбнулся ей.
Она улыбнулась в ответ, и ее улыбка была ослепительной.
Видя ее уже не в первый раз за тринадцать лет и, вероятно, не в последний, Митч вспомнил Билла Уинчелла. Впервые увидев улыбку Билле в «Остановись и иди», он понял тогда, что за нее стоит бороться и умереть. Изматывать себя, если потребуется. Отказывать себе во многом, бороться до крови за этих детей.
В последний раз Билли и Билле видели своего отца — Билла, когда он был пьян и под кайфом, забирая свои вещи из квартиры, после того, как сбежали от него. Билл оказался верен своему слову. Он отказался от всех притязаний навсегда. Митч знал, что он жив, вышел из тюрьмы и жил со своей матерью в ее трейлере в Айове. Мать Мары умерла два года назад, сердце. Подруга Мары Линетт сообщила ей об этом, но они не поехали на похороны. Луламей была жива. Но ни она, ни Билл больше не беспокоили Мару и Митча, не появлялись у ее двери.