— Да, — ответил я хриплым голосом.
— Вы их мать? — спросил он.
— Нет... я друг семьи, — ответила я. — С ними все в порядке?
— Мальчик сказал, что вы его опекун. Вы опекун? — спросил грубый голос.
— Гм... да, — соврала я. — Э-э... Мы, э-э... расстались…
— Ладно, поверю на слово. Вы должны приехать и забрать их. Они ничего не еле и хотят есть. Адрес — «Остановись и иди — Зуни».
Затем он повесил трубку, я положила трубку и начала действовать.
Билли и Билле часто убегали из дома. И когда Билли убегал, то всегда брал с собой сестру.
Билли, хотя ему было всего девять лет, каким-то образом ухитрился заполучить ген ума в предложенной ему генетической выгребной яме. В девять лет он понял, что жизнь, особенно семья, в которой он родился, таила угрозу. Может он унаследовал этот ген от меня, потому что я тоже довольно рано поняла свою дерьмовую жизнь (примерно в четыре года) и чувствовала то же самое, что и этот парень. Билли также умудрился поиметь верный и добрый ген — он заботится о своей сестре.
Билле же в основном удалось заполучить очаровательные гены маленьких девочек. Которые, по-видимому, были настолько сильными, что покрывали ее, как тефлон, так что дерьмовая жизнь просто отскакивала от нее, она видела все кругом в «розовом цвете». Она считала меня замечательной и удивительной. Она также считала своего отца замечательным отцом. Но самое главное, своего брата она считала самым замечательным братом.
Если посмотреть на трех Билли, то двое из трех были достаточно хороши.
Я задула свечи, выключила музыку, схватила сумочку и выскочила за дверь. Я мчалась, как дьявол, согнувшись вперед, опустив голову, полностью поглощенная этой проблемой.
В четвертый раз за полгода Билли пытался сбежать от своего отца, прихватив с собой Билле. Другими словами, побеги Билли стали происходить намного чаще. Что-то было не так в доме ее кузена Билла, и было больше, чем обычно не так с Билли и Билле. Мне стало ясно, что придется пробираться вброд — выискивая ответы на все мои вопросы. Я не хотела спрашивать у Билла, идя с ним в брод. Это означало бы, что все дерьмо, которое имел в себе Билл, могло опять прилипнуть и ко мне. Но я не могла бросить на произвол судьбы Билли и Билле, судя по всему все было очень плохо, не как всегда. Хотя «как всегда» было и так уже не очень хорошо, если не сказать, плохо.
— Ого, Мара, Господи! — Услышала я, врезавшись в грудь детектива Митча Лоусона на верхней площадке лестницы.
Он даже отступил на две ступеньки, когда я врезалась в него, выбросив вперед руку и ухватившись за перила, чтобы удержаться на ногах. Я с такой скоростью неслась, что не смогла вовремя притормозить, столкнувшись с ним. Пытаясь прийти в себя, я машинально подняла руки и ухватилась за его рубашку на груди. Он крепко обхватил меня за талию, притормозив и оставшись в вертикальном положении, не скатившись по ступенькам, переломав все кости или раскроив череп, если бы мы упали с ним вдвоем на цементный пол.
Я подняла на него глаза, как только он притормозил мой бег.
Через неделю он казался таким же великолепным. И так близко он казался мне еще более великолепным, чем тогда.
— Прости, — прошептала я.
— С тобой все в порядке? — поинтересовался он.
— Да, извини, — повторила я, пытаясь отойти на шаг назад.
Рука на моей талии напряглась, причем сильно напряглась. Так сильно, что даже несмотря на то, что мой торс упирался в его грудь до живота, его напряженная рука прижала мой торс к себе от груди до бедер.
— К чему такая спешка? — спросил он.
— Я... — я замолчала, не желая никому рассказывать о своих проблемах. На самом деле, я правда не хотела делиться о своем кузене — деревенщине, убогом, мелком преступнике. И, конечно, я не хотела ни с кем делиться по поводу того, что Билл определенно был не великим отцом года, чьих детей я снова должна была спасать. — Мне нужно кое-куда, — решила я вымолвить.
Его глаза заскользили по моему лицу, отчего у меня в животе возникало странное ощущение, а сердце все время спотыкалось из-за нашей близости. Скорее всего потому, что я окончательно поняла, что его тело было таким же твердым и мускулистым, как и казалось на первый взгляд, пока мои племянник и племянница сидели голодными.
— С тобой точно все в порядке? — переспросил он.
— Да, — солгала я. — Все хорошо, мне просто необходимо съездить в одно место.
— По твоему лицу не скажешь, что у тебя все в порядке, — ответил он.
— Нет, все хорошо, — снова солгала я.