— С вами я разговаривать не буду!
— И чем же я вам так не угодил, молодой человек? — засмеялся Кадм и осекся, когда Рэми холодно ответил:
— Вы похожи на воина. Но я никогда раньше не видел уважающего себя воина, который всаживал кому-то нож в спину.
— За Армана, значит, злишься, — усмехнулся Кадм. — Но злишься или нет, а за словами лучше следи. Если не понимаешь, что я делаю и почему, то это вовсе не значит, что я это делаю просто так, для собственного удовольствия.
Задело. Впрочем, Рэми и рад был, что задело. Он бы уколол посильнее, да в зеленых покоях стало тихо. Даже таракан у ручья шуршать да посвистывать забыл, а воздух, казалось, сгустился, напоенный гневом чей-то магии.
Рэми знал, чья это магия. Упивался знакомым до боли, чужим гневом, которого не мог вызвать сам… и собственная сила чуть шевельнулась под толстым слоем льда, попросилась наружу. Это не навсегда, успокоился Рэми. И улыбнулся, поняв… надо лишь очень захотеть, и лед разлетится на маленькие кусочки, выпуская тугую волну. По-настоящему захотеть…
Но пока еще рано. И сейчас его тошнило от магии, арханов, от Мира и его прихвостней, этой проклятой столицы, и безумно хотелось назад, в лес. Не такой, как здесь, созданный магией, а в обычный… где глубокий снег, тишина и покой… И где не путают благодарность с золотым поводком.
— Мне тоже хотелось бы послушать, — сказал Мир, и Рэми вдруг понял, что с ним Мир никогда не разговаривал так холодно. — Что там с Арманом?
— Рэми очнулся, — пожал плечами Кадм, — Арман живой. Думаю, этого достаточно. По глазам Мира было видно, недостаточно. И Рэми вдруг понял, что оборотень знает, что произошло. Точно знает. Откуда, кто его поймет, но на лице Мира отразилась тень глубокого гнева… и стало вдруг легче. Значит, не только Рэми то, что сделал Кадм, кажется отвратительным. И Мир вдруг показался намного ближе, роднее. Всего на миг.
— Доиграешься однажды, Кадм, — покачал головой Тисмен. — Твои методы временами слишком опасны. И не совсем красивы.
— И действенны, — парировал Кадм. И, наверное, сказал бы что-то еще, да Мир его прервал:
— Меня сейчас не интересует Арман и ваши разборки. Меня интересуешь только ты, Рэми. Надо серьезно поговорить, и ты знаешь, о чем. А вы лучше молчите. Не можете молчать, идите, деритесь в другом месте.
— А ты знаешь мой ответ, — парировал Рэми, сразу же забыв о всех, кроме принца, — думаю, ты все понял. Я не буду твоим слугой.
Вновь стало тихо. Так тихо, что Рэми слышал в ушах стук собственного сердца. Мир архан, арханы редко понимают слово «нет», но и становиться прислужником Мира Рэми не хотел, кого угодно, только не его. Сложно это прислуживать кому-то, кого почему-то считаешь своим… другом. Но и вслух Рэми этого говорить не хотел. Дружбу не предлагают. Тем более, не предлагают арханам.
— Слугой? — усмехнулся Мир. — Да, я и забыл. Ты же у нас глава рода, гордый и свободный. Был. А теперь отдал свободу, которую так лелеял, и кому? Наемнику? И надеешься, что я тебя так просто отпущу? Носителя Аши, целителя судеб, вот так возьму и отдам цеху наемников? Да ты, брат, совсем меня за дурака держишь.
Рэми лишь упрямо сжал губы, и зелень, увивавшая потолок, поплыла перед глазами. И как Миру объяснить? Как заставить понять? Впрочем… все равно не поймет.
Гаарс предлагал покровительство, сотрудничество, никогда не требуя подчинения. Может, Мир прав. Рэми был дураком, что вошел в род наемника. Но это ошибка Рэми, Рэми ее и исправлять.
— Нет, — спокойно ответил он. — Я всего лишь надеюсь, что ты оставишь меня в покое. Хотя бы за то, что я спас тебе жизнь, да и не раз.
Мир лишь усмехнулся и наклонился вперед, заглядывая Рэми в глаза:
— Ты до сих пор не понял? — почти ласково промурлыкал он. — Я уже давно не могу. Оставить тебя в покое.
— А это еще почему? — взвился Рэми. — Потому что мне суждено быть с тобой? Твоим мальчиком на побегушках? Твоей тенью? А если я не хочу быть твоей тенью, тогда что? Для Гаарса я равный, для тебя всего лишь…
— … идиот! — оборвал его Мир. — Гордый идиот ты! Такого дурака, как ты, надо держать на коротком поводке, пока он куда не влип, и уж поверь мне, я тебе этот поводок обеспечу.
— Да кто ты такой? — прошипел Рэми. — Кто ты такой, чтобы требовать от меня подчинения? Кто ты такой, чтобы накладывать лапу на мою жизнь? И на жизнь Аши? Чем ты заслужил? Ты всего лишь разбалованный арханишка, оборотень, который только и думает, куда бы удрать от своей свиты и нализаться гадости по самую макушку. И такому как ты я должен служить? Да лучше убей сразу! Чего тебе от меня надо?
Мир дернулся, будто его ударили, и побледнел так сильно, что Рэми вмиг пожалел о своих словах. Только и сдаваться он не собирался. Мир не поймет. Явно привыкший, чтобы ему все подчинялись, он не поймет никогда. А Рэми. Никогда. Никому. Не подчинится!
— Ничего мне от тебя не надо, — горько улыбнулся оборотень. — Напротив, я предлагаю: защиту.
Еще лучше. От кого и от чего Мир может защитить? Да и зачем.
— Мне не нужна твоя защита, — усмехнулся Рэми. — Я жил, живу и буду жить, без твоей помощи, Мир.
— Ты чуть меня не убил, — холодно напомнил оборотень. — Если все еще не понимаешь, я объясню. Либо ты становишься моим телохранителем, либо я отдаю тебя Эдлаю и повелителю. И тогда пощады не жди.
— Грозишь мне? — в свою очередь ответил Рэми, заглядывая в глаза Миру. — Своему спасителю?
— Да, грожу, — ответил Мир. — Да, своему спасителю. Я больше не отпущу столь сильного мага, не подвергну столицу такой опасности. И либо ты будешь служить мне, либо умрешь. Другого выбора нет ни у тебя, ни, увы, у меня.
Столицу? Да кто он вообще такой… А Мир прошипел вдруг, теряя терпение:
— Впрочем, разговор этот бесполезен. Не хочешь добровольно, сыграем иначе, времени у нас нет. И уж поверь, ты уже давно утомил своим упрямством! Если бы ты не был носителем Аши, я дал бы давно тебе пинка, раз так любишь свою свободу. Если бы не твоя сила, что скорее опасна, чем полезна, и тогда я бы на тебя плюнул. Зачем мне с тобой играться? Много чести, рожанин, слышишь! Но не могу я тебя отпустить. Ты маг. Неуравновешенный, глупый. Но и этого мало. Властью судьбы, ты избранник! И я имею право требовать от тебя многого!
— Я так не думаю, — упрямо ответил Рэми.
— Ты и сам не знаешь, что думаешь, — усмехнулся Мир. — И я хотел поговорить, но вижу, что поговорить не удастся. Два раза ты от меня ушел, третьего не будет.
— Почему? — выдохнул Рэми, почувствовав, что ловушка захлопнулась. Вот тут и сейчас…
— А ты не знаешь? Ты слеп или настолько дурак, что действительно не догадываешься? Не чувствуешь?
Рэми задумался. Может, и знает… Или только догадывается. А Мир заглянул неожиданно в глаза, вывернул душу наизнанку, и засмеялся:
— Знаешь! И все равно сопротивляешься… Да только поздно, Рэми. Ты прав, я не могу надавить на тебя, но я могу надавить на твоего главу рода. И верь мне, ты особый. Другие не сопротивляются. И ты исполнишь свой долг… маг-рожанин! Хочешь ты того или нет… Потому что ты сам не знаешь, чего хочешь! Не так ли?
И накинул сеть зова… Рэми вновь захлебнулся тоской. Той самой, что мучила ночами, той самой, что не давала спать, что не покидала ни на мгновение. Той самой, что сдерживалась амулетом… но где тот амулет. Согнувшись, Рэми пошарил ладонью по груди и, не найдя пропажи, выдохнул сквозь зубы. Не подчинится, ни за что! Но тоска сжирала, на глаза просились слезы, и Рэми уже сам не понимая, что делает, сполз с кровати, обнял ноги Мираниса и тихо выдохнул…
— Прости!
— Так, Рэми, — усмехнулся Мир, скользнув ему рукой под подбородок, заставив поднять голову. — Так… Теперь ни амулет, ни щиты Тисмена не сдержат нашей связи, и я ее сдерживать более не буду. Ты станешь моим. И в полной мере вкусишь узы богов… и взмолишься, чтобы стать моим телохранителем… На коленях будешь умолять, чтобы я смилостивился и не отвергал, потому что жить без меня не сможешь. И это не я, уж верь мне, это договор между богами, не нам с тобой его нарушать.