Лия послушно посмотрела туда, куда указал Нар, и вздрогнула. Как она раньше не заметила-то? Почти всю стену за письменным столом занимала огромная картина. А на картине сидела в высоком кресле стройная женщина, стекали по ее коленям белоснежные юбки, поблескивали на тонких запястьях синие татуировки арханы, а рядом стоял, улыбался кому-то мальчик лет пяти, в котором Лия с удивлением узнала…
— Рэми?
— Эррэмиэль, брат моего архана, — поправил ее Нар. — Не знаю, как это стало. Не знаю, что это значит. Но посмотрите на его мать, моя архана. Внимательно посмотрите.
Лия шагнула к картине, узнавая и не осмеливаясь поверить в увиденное. Мама, точно мама же! Только моложе, нежнее, без следов седины в черных волосах. И взгляд ее тут совсем другой… такой спокойный, властный. Взгляд истинной арханы… Если она архана, то и Лия… смешно же. Служанка Лия с натруженными руками и в простом сером платье…
Но Рэми… Рэми тут же совсем другой… Лия как зачарованная подошла к картине, дотронулась до нарисованной ладони брата. Какой же взгляд… глаза, в которых билась мотыльком сила, улыбка, открытая искренняя… почему он сейчас так никогда не улыбается, не смотрит так открыто, не раскрывает душу миру, как тут, на картине?
Кто посмел так его ранить!
Лия опустила руку, уставилась в ковер под своими грубыми башмаками и вдруг поняла, что никогда по-настоящему не знала ни своего брата, ни матери. И что теперь, наверное, все изменится. И такой знакомый мир вновь придется перестраивать. И лучше начать прямо сейчас, потом может быть поздно… Начать. Сейчас. Что-то делать. Что, боги, что?
— Теперь вы понимаете, почему Арман не смог объясниться, — продолжал говорить за спиной Нар. — Он спешил на помощь вашему брату.
«Вашему»… не Лии, а еще и Армана. Лия в бессилии опустилась на стул, сложила на коленях руки, сжала в пальцах грубую ткань платья и всхлипнула едва слышно. Она верила. Потому что знала. Откуда-то знала с того самого мига, когда увидела Армана на площади. Просто боялась поверить в свое знание. И вспомнила вдруг свои неясные сны… в которых она неслась по заросшему ромашками полю к светловолосому мальчишке, как впрыгивала ему на руки, и мальчишка смеялся счастливо, кружился по поляне, а солнце било в глаза радостными лучиками.
Боги, они же были тогда такими счастливыми…
Так почему же теперь все так? Почему Рэми стал настороженным и скрытным, почему во взгляде Армана появился лед, а Лия все не могла поверить, что ее братья могли быть и другими… теплыми… родными. Но, боги, это потом.
— Рэми в замке? — тихо спросила Лия, чувствуя, как поднимается внутри волной уверенность.
— Да.
— Арман помог ему?
— Думаю, да. Архану Эррэмиэлю, несомненно, лучше. Но меня к нему не пускают. Вас, боюсь, тоже не пустят. А мой архан… я не знаю, что случилось: его нашли без сознания в коридорах замка. Виссавийцы сказали, что против этого яда они не помогут, но сам по себе яд не опасен. Арман просто проспит пару дней и проснется сам.
— Я хочу увидеть мать.
— Ваша мать умная женщина, но, боюсь, она запуталась, и архан запретил вам пока видеться.
— Тогда я хочу увидеть брата, хотя бы это ты мне позволишь! — взвилась Лия.
— Рэми…
— Армана! — перебила его Лия и посмотрела ему в глаза, сжимая ладони в кулак. — Хочу увидеть Армана! Сейчас. И только посмей мне помешать!
— Я же говорил, что вы на него похожи, — улыбнулся Нар. — Конечно, я отведу вас к брату. Все, что прикажете, архана Лилиана.
Новое имя ударило как кнутом по плечам. Но Лия лишь сглотнула и подумала, что придется привыкать. Ко всему придется привыкать. Как и к подчеркнутой вежливости Нара и его готовности исполнить любой приказ… пока этот приказ не противоречит указаниям его архана.
В убранной в те же белоснежные цвета спальне было слишком просторно… и холодно как-то. Лия опасливо прошла по белому ковру, почему-то страшно боясь его испачкать, и тотчас все забыла, застыв у кровати.
Просто проспит? Виссавийцы издеваются? Видно, что же, что он не просто спит, мучается от боли, мечется в проклятом кошмаре! Арман, серый, как небеленое полотно, лежал на спине, сжимал до скрипа челюсти, и на лбу его пролегла скорбная складка. И сразу же сердце сжалось от боли и сострадания, и Лия сглотнула, не зная, что сделать и чем помочь…
Боги, это же ее брат! Может быть, ее брат… и сама не понимая зачем, она коснулась на миг запястий Армана, пробудила спавшие татуировки, скользнула пальцами выше, по полупрекрытому одеялом плечу, провела тыльной стороной по щеке, подула на проклятую складку: