— Ты не понимаешь… — Арман схватил его за запястье, и Лерин побледнел от гнева, но руки не вырвал, будто ждал продолжения. И продолжение последовало. Всего две коротких фразы, и Миранис медленно поднялся со стула, Гаарс посерел, а Лерин прошипел через зубы:
— Дай ему хоть немного сил, Тис, иначе он свалится в обморок раньше, чем обуздает Рэми.
Тисмен кивнул и шагнул к Арману, так до конца и не поверив в то, что услышал.
Рэми мой младший брат. И он мне подчинится.
Туман силы повелителя наполнял легкие бодростью, взлетали к самому куполу потолка колонны, и еще отравленный сумерками солнечный день начинал просачиваться через окна. Аши расправил плечи. Н-да… давно ему не отдавали контроля вот так, просто. Безгранично веря. Настолько веря, что Аши уже и не знал, радоваться или горевать, ведь такое доверие давит ответственностью. Он поднял руку, сжал пальцы, крепко, до боли, наслаждаясь сопротивлению мышц, и сразу же поставил вокруг щит. Вовремя: волна магии ударила в невидимую преграду, щит мягко зазвенел, а Аши засмеялся, посмотрев на Деммида:
— Думаешь, что меня так просто одолеть? Как моих несчастных носителей, в которых еще даже не успела расцвести полным цветом магия?
— Аши! — нахмурился повелитель. — Чего же ты хочешь?
— Если отвечу, что просто жить, ты ведь не поверишь, не так ли? — усмехнулся Аши. — Правильно не поверишь. Представь себе, я хочу, чтобы жил мой носитель. А ты устроил на Рэми охоту и за что? Только потому что он посмел впустить меня в свою душу!
— Впустить? — удивился Деммид. — Мне казалось…
— Тебе только казалось, брат. Тебе многое казалось. И что я тебя предал, и что во мне все зло и потому меня надо уничтожить. Раз за разом отправлять в ритуальную башню или глушить мою силу в носителях сложными заклинаниями… глушить вместе с силой самих носителей. Коверкать их судьбы только из-за моей души… Но теперь все изменится… я нарушу договор, я разрушу его силу. Я избавлю Рэми от ядовитой любви к носителям Нэскэ. Я дам ему свободу. И себе. От тебя.
— Интересно, как, — усмехнулся Деммид. Пусть себе усмехается. Аши уже знает ответ:
— Предав тебя. По-настоящему.
Деммид пошатнулся, побледнел, как выцветшее на солнце полотно, и впервые в его глазах Аши увидел страх, смешанный с изумлением. Вот как! Его носителей убивают, но никто до сих пор и не думал, что Аши на самом деле способен на предательство. И сам тоже может убивать. Смешно.
— Аши! — выдохнул Дар. — Ты не можешь предать Нэскэ, сам себя же разрушишь! Ради чего? Ради простого мальчишки? Одумайся! Не хочешь жить?
— А кто тебе сказал, что я живу! — воскликнул Аши. — Вы убиваете моих носителей, и я вновь возвращаюсь в ритуальную башню. Ждать следующих. И висеть на цепях… в этой проклятой темноте! В полной тишине, так, что уже не знаешь, жив ты или мертв. И только боль, ошеломляющая, пронзающая до самых костей, не прекращающаяся ни на миг, напоминает, что да, о да, ты жив! Пока! Думаешь, я хочу такой жизни?
— Аши… — выдохнул Деммид. — Пойми.
— Прекрати! Сейчас же прекрати делать вид, что ты меня жалеешь! Что тебе не все равно! Было бы не все равно, ты давно бы это закончил, так или иначе. Но тебя все устраивало, Нэскэ. Ты был хорошим, ты просто не давал мне возродиться, ибо я ж чудовище!
— Давай поговорим, — шагнул к нему Деммид, но Аши лишь попятился назад, не позволяя повелителю сократить между ними расстояние. Не сейчас.
— У тебя было много шансов со мной поговорить, — зашипел Аши. — Когда я был слаб и изранен. Когда висел на цепях в этой проклятой башне со сломанными крыльями. А ты… ты был там лишь случайным редким гостем. Ты и мои братья. Вы воплощаетесь вновь и вновь. Живете в своих носителях, дышите ими, чувствуете, наслаждаетесь жизнью, всем, чего меня лишили! И ты это называешь жизнью! Проклятый лицемер!
— Аши… — позвала Ниша. — Брат, прости…
— Брат? — усмехнулся Аши. — Благодаря Рэми и его братишке я понял значение этого слова. И понял, что вы никогда не были мне братьями.
— Ты говоришь страшные вещи, Аши, — одернул его Дар. — Твои братья и сестры никогда не переставали тебя любить. Мы просто боялись, что ты опять не поймешь… что люди не твои игрушки. С ними не играют!
— Ты забавный, — горько ответил Аши. — Видишь мои ошибки, а своих предпочитаешь не замечать. Думаешь, тебя это оправдывает? А ведь ты недавно сам всадил нож в сердце носителя нашего брата. Сколько ему было? Два года? В чем он был виноват? В том, что носит душу телохранителя смерти? Сам себя слышишь? А мой носитель…