Есть Рэми не стал. Опустился на этот проклятый стул, взгляда не поднимал, ничего не говорил. И Арман прожевал очередной, тающий во рту ломтик ветчины и, вздохнул, разрезал, намазал свежим маслом булочку и положил ее на тарелку перед братом:
— Ешь. Тебе нужны силы, сам знаешь.
— Всем нам нужны, — усмехнулся Миранис, внимательно рассматривая Рэми. — Ну что же ты молчишь? Не есть же ты сюда пришел? Арман мог бы и за этим прийти, не в первый раз мою еду половинит, но за тобой я подобных шалостей я не замечал. Итак, чего же ты от меня хочешь? Опять попросишься стать моим телохранителем? Так ответ будет прежним. И ты знаешь почему.
Арман криво усмехнулся, откинулся на спинку стула и вытер губы салфеткой, поданной харибом принца. О брате он сейчас особо не беспокоился: Рэми был рядом, а что Миранис его обидит, Арман не верил. Принц сильно изменился в последнее время, да и раньше, собственно, в нужный момент умел быть серьезным. А сейчас принц был серьезен, как никогда. Хоть и шутил, а не спускал с Рэми того же внимательного, изучающего взгляда. Будто чувствовал… боги… если бы он знал, на что Рэми решился!
— Мне нужна помощь, — тихо ответил Рэми, сминая в пальцах салфетку, и легкая улыбка сползла с губ Мираниса, а Арман невозмутимо потянулся за еще одним ломтиком ветчины: если уж умирать, то объевшись деликатесов, которые подавали исключительно к столу повелителя или Мираниса. Да и пока он ел, Рэми чувствовал себя слегка увереннее. Меньше мял несчастную салфетку, смотрел уже не так затравленно.
И куда подевалась его дерзость? Непокорность? Растаяли в необходимости просить кого-то о помощи? Пусть учится и чем быстрее, тем лучше.
— В чем? — спросил за Мираниса оказавшийся рядом Лерин.
Принц молчал. Слегка постукивал пальцами о стол, смотрел на Рэми задумчиво, серьезно, как, пожалуй, никогда и ни на кого на памяти Армана не смотрел. Старшой пожал плечами, отпил слегка вина, бросив на принца и Рэми короткий взгляд. О том, что будет дальше… думать не хотелось. Но и избежать этого, увы, не удастся, так зачем портить себе великолепное утро?
Рэми вздохнул. Достал из-за пазухи помятый листок бумаги, подал его Лерину, и впервые в жизни Арман увидел, как невозмутимый обычно телохранитель побледнел. Пальцы его задрожали, голос слегка захрипел, а вопрос, который он задал, заставил вздрогнуть стоявшего у дверей Кадма:
— Список носителей? Но… Рэми… откуда? Откуда ты это взял?
— Это неважно, — покачал головой брат. — Сейчас это не совсем важно.
— Почему же, очень важно, — Кадм вырвал у Лерина листок, прошелся мимолетным взглядом по списку и отдал его Рэми. — Этан, это мы знали. Жерл… твой названный отец, и это мы знали. Урий… один из твоих учителей… живой, как я полагаю.
Рэми ничего не ответил, лишь опустил голову, сжав ладони в кулаки.
— Однако убивать или спасать его в одиночку ты не пошел, — продолжил Кадм. — И на том спасибо. Что же ты хочешь от нас? Чтобы мы убили твоего учителя?
Рэми вздрогнул, как от удара, поднял голову, и в глазах его промелькнул ужас.
— Прекрати, Кадм! — одернул телохранителя Миранис. — Сам бы смог вот так сдать своего учителя? Вряд ли, — и спросил уже мягче: — как мы можем тебе помочь, Рэми?
— Прикажите глав их родов призвать их в одном месте и в одно время. Арман сказал, что только у вас есть такая власть.
— Арман прав, — вновь вмешался Кадм. — Только мы можем приказывать главам рода. Но скажи мне…
Он наклонился к Рэми, заглянул ему в глаза и давал вопрос, которого Арман ждал уже давно:
— Зачем?
И Рэми вновь вздрогнул, а несчастная салфетка разорвалась в его пальцах.
— Мы и одного носителя вряд ли одолеем, — продолжил Кадм, — а ты хочешь встать против оставшегося десятка? Могу я спросить зачем?
— Если не хочешь помогать, — ответил Рэми и пытался встать, но Кадм лишь опустил ему руку на плечо:
— Сидеть! Есть хоть тень шанса, что ты выйдешь из этого живым?
Вопрос был сложным. Ой сложным. И мучительным для всех. Рэми молчал, и его молчание было, пожалуй, красноречивее любого ответа. Миранис раздраженно поставил на стол чашу с так и не выпитым вином, появился в покоях, встал рядом с Лерином Тисмен.
— Я надеюсь, — сказал, наконец, Рэми. — Я сделаю все, чтобы выжить, честно… поверь. Я… не хочу умирать…
На что Кадм лишь хмыкнул и ответил:
— Да, мы заметили. Ты столько раз «не хотел умирать», что у нас и мига покоя нет. От самого первого момента твоего появления рядом с Миранисом. И не бледней опять, ради богов! Я сделаю то, что ты хочешь, прости, что слегка поиздевался, но ты же не надеешься, что я отпущу тебя туда самого?