— Повелитель, — сказал Рэми, раскрывая ладони плавным, так похожим на виссавийский, жестом. — Друг мой.
Арман слегка побледнел, и Кадм его понимал: Рэми проявил неслыханное непочтение, обращаясь с повелителем, как с равным. Но Деммид дерзкого мальчишку не наказал, даже принял игру: поднялся медленно с трона, спустился по ступенькам, ответил объятиями на объятия, с улыбкой обнял за плечи, ласково, как сына, спросил:
— Чем я могу помочь, мой мальчик?
Закатный свет озарял обоих, крася все вокруг в какие-то зловещие тона. Поддался вперед Миранис на троне, шагнул со ступенек Вирес. Рэми щелкнул застежками, открывая лицо, смело посмотрел повелителю в глаза, и взгляд его запылал незнакомым белоснежным пламенем, а телохранители принца ожидаемо напряглись. Все, кроме Виреса.
— Мне больно от того, что я хочу сказать, но я должен. Простишь ли ты меня?
— Прощу, Рэми, — все так же мягко улыбался повелитель. — Скажи. И я тебя выслушаю.
— Я хочу закончить то, что мы начали, — ответил Рэми, спокойно так ответил, будто и не бил словами. — Я хочу дать тебе, носителю Нэскэ, выбор. Поклянись. Поклянись, что ты и твои потомки больше не станете убивать и отталкивать носителей Аши. Если же Аши тебе больше не нужен… я дам ему свободу. И навсегда разрушу связывающие вас узы.
Кадм замер, медленно осознавая смысл услышанного. Отпустить Аши? Да Рэми с ума сошел! Вздохнул рядом с ним Арман, явно хотел что-то сказать, но сдержался Вирес, но один человек сдерживаться даже не думал:
— Рэми! Не смей! — выкрикнул Миранис, но повелитель остановил сына коротким жестом.
И все замолчали. Застыли, забыв как дышать, потому что выбор теперь был не за ними. За повелителем. За носителем Нэскэ. А повелитель устало посмотрел в глаза Рэми и тихо спросил:
— Ты же знаешь, что он натворил?
— Ты же знаешь, зачем он это сделал? — эхом переспросил Рэми.
— Эррэмиэль… я не могу позволить…
Но Рэми, видимо, не пришел сюда слушать объяснения. Он, все так же глядя повелителю в глаза, оборвал Деммида и спросил:
— Ты не слышал меня? Я не хочу пустых слов! Я хочу, чтобы ты выбрал, тут и сейчас! Отпускаешь его? Отпускаешь телохранителя смерти? Я бы дал тебе больше времени на решение, но у меня его может не быть, потому, прости, но реши сейчас. Отпусти их, если они тебе не нужны. И твоим потомкам не придется убивать их носителей. И Нэскэ больше никогда не увидит своих братьев… пока род повелителя носит его душу.
— Рэми, нет! — вновь пытался вмешаться Миранис, и вновь повелитель его остановил.
Только вмешаться хотел уже не только Миранис. Вышли вперед, встали рядом с принцем Дар и Ниша, телохранители повелителя, появились рядом с Кадмом Тисмен и Лерин. И все ждали, И самому захотелось вмешаться, умолять повелителя не отпускать Аши… и не ранить его больше. Рэми был прав, боги, как же он был прав! И все они виноваты, все предали своего брата. Того, чью душу приняло чистое дитя Виссавии…
Только бы защитить это дитя от себя самого!
Деммид, наверное, тоже все понял. Взгляд его вдруг подернулся усталостью, плечи ссутулились, и сам повелитель вдруг показался таким старым… даже немощным… Он сел на ступеньки трона, увлек за собой, заставил сесть рядом Рэми, и тихо спросил:
— Ты ведь понимаешь, почему сделать то, о чем ты просишь, не так и легко?
— Понимаю, — вполне серьезно ответил Рэми, и в широко распахнутых глазах его печаль мешалась с упрямством.
— Понимаешь, что Аши может быть опасен, как был опасен однажды?
— Повелитель… и ты меня пойми.
И он мягко улыбнулся, ласково так, будто нерадивому ребенку. Повелителю-то? Что в отцы ему годился? Высшему магу? Дерзкий мальчишка! А Рэми, все так же улыбаясь, мягко коснулся висков повелителя. Дернулись, но вновь остановились телохранители, с пальцев мальчишки полилось белоснежное сияние, а взгляд Деммида потеплел, а потом наполнился неожиданной болью. А Рэми лишь опустил руки и прошептал едва слышно:
— Таким я его встретил в первый раз. Видишь? Спроси Нэскэ в себе, на самом ли деле он хочет видеть своего брата таким? В цепях, в крови, со сломленными крыльями? Вечно страдающего в ритуальной башне… полного боли. Мой повелитель, если он тебе больше не нужен, просто отпусти. Но не заставляй возвращаться в темноту… я не могу… прости, я не могу это позволить.
— Ты, человек, так искренне жалеешь полубога?
И, диво, Рэми покраснел слегка, опустил дерзкий взгляд, но все равно, скорее всего, не отказался от своего вызова.
— Я прошу за него, — выдохнул Рэми, и слова его били по совести огненным мечом. — Потому что больше некому за него просить.