- Ты кто? - голос его предательски хрипел.
Жрица видела себя его глазами - худую, высокую, в длинном, едва светившимся в темноте платье, с распущенными по плечам седыми волосами... и главное... с безглазым, безжизненным лицом, похожим на маску.
Ей не нужны были глаза, они ей даже мешали. Она с детства "видела" иначе, умела вглядываться в души людей, читать их мысли, смотреть их глазами, чувствовать их душами. Она - хранительница. Она мостик между младшей богиней и ее детьми. Она - помощница и верная служанка... Рэми. Но он еще об этом не знает.
И знает одновременно. Они такие, в его роду. Сначала чувствуют, потом действуют, потом думают.
И этот - чувствует струящуюся вокруг силу богини. Улыбается и как губка впитывает всполохи, специально окрашенные хранительницей в синий. И льется через него мощь, равной которой он никогда раньше не видел, да, наверное, и не увидит.
- Достаточно! - хрипит хранительница, сжимая пальцы в кулак.
Мальчик, бывший всего мгновение назад почти богом, безвольной куклой падает на землю.
14.
Рэми не понимал, что происходит. Полуоглушенный новыми, непонятными ему ощущениями, он медленно поднялся с травы и прошептал:
- Защити меня, Радон.
А бог молчал. Вся жизнь Рэми подобно разбитому стеклу пошла трещинами и рассыпалась на осколки, а бог, который должен был его защищать - молчал. Зато внутри проснулось нечто, чему Рэми не знал названия. Даже не хотел знать, боялся этого нового себя, и в тоже время им восхищался.
- Молишь чужих богов, когда у тебя есть свой? - заговорила эта, безглазая. - Почему, Рэми?
- Кто ты! Что ты со мной сделала? Почему я чувствую себя...
- Магом?
- Чудовищем...
- Другие жизнь бы отдали, чтобы побыть таким вот "чудовищем". Так почему же ты, Рэми, все еще сопротивляешься?
Рэми усмехнулся. Благодетельница. Одна из тех, кто одарит через силу, а потом требует благодарности. А нужен ли Рэми этот дар? И как жить теперь с этим ему, обычному рожанину? Бояться, что в любой момент жрецы узнают и не поздоровиться тогда и Рэми, и его оставшейся без кормильца семье?
Но уже ничего не изменить. Внутри, где раньше было спокойно и тихо, теперь плескало волнами синее море. Та самая сила, что раньше проявлялась иногда, только чуть-чуть, теперь переполняла Рэми, и это пугало.
Не обращая внимания на странную, безглазую женщину, Рэми пошатываясь подошел к озеру, набрал в ладони воды и сделал несколько жадных глотков. Вода оказалась неприятно сладковатой на вкус, но все же успокоила и на какое-то время Рэми стало легче дышать.
- Зачем я здесь? - спросил Рэми, глядя на озеро. - Кто ты?
- Я хранительница. Служительница богини, жрица. Называй как хочешь.
- Какой богини? Их много.
- Для тебя - одна. И принадлежишь ты одной.
- Ошибаешься, женщина! - взвился Рэми, оборачиваясь. - Никому я не принадлежу. Это вы, жрицы, служите одному богу. Я - свободный рожанин. Покровителя выбираю сам!
- Ты прав, ты свободен, - усмехнулась хранительница. - Не смотри на меня так, юноша. Не дано богам познать власти над тобой. Но и людям дано не будет!
- Повторяю вопрос, хранительница! - не унимался Рэми, поднимаясь с травы. - Кем ты меня сделала?
- Кем тебя сделала Рид? Много лет она усыпляла твою силу, прятала тебя от моей госпожи. Лишь глупый оборотень, что ослабил заклятие...
- Бранше...
- Человек, который спас тебе жизнь! Если бы не он...
- Ты слепа или глупа, женщина, - сам для себя неожиданно усмехнулся Рэми. - Неужели ты действительно вообразила, что я дал бы себя опоить? Если бы не хотел?
Хранительница вздрогнула.
- По какому праву ты меня сюда притащила? Зачем раскрыла раньше времени мою силу? Я тебя просил? Нет - я тебе приказывал? Ты смеешь меня ослушаться?
Жрица вдруг опустилась перед Рэми на колени, и душа простого кассийского мальчишки дрогнула, но маг в нем был неумолим. Маг смотрел на жрицу холодным, пронизывающим взглядом. Маг был в ярости.
- Прости меня, наследник. Но ты должен знать...
Потемнело вокруг. Озеро, сияние луны, все слилось в сплошную спираль, захватило в водоворот и отпустило...
Мощь и ярость вдруг опустили Рэми. Он вдруг оказался в маленькой, слабо освещенной каморке с покрытыми зеленоватой плесенью стенами. Сквозь крохотное окошко под потолком пробивался уставший за день солнечный луч. Было душно, нестерпимо воняло разлагающейся мочой и прелой травой. К горлу подкатил комок, а в желудке отозвалось неприятной резью.