Тогда он ответил: "Почему бы и нет?" Теперь ответ, наверное, был бы другим, и Рэми стало жаль незнакомца, привязанного к дереву. Наверное, и его ждала участь "бога".
Дождь перестал, выглянула из-за тучи луна, заливая поляну серебристым светом. Плотной толпой собрались вокруг дерева карри. Воцарилась на поляне вязкая тишина, но и она длилась недолго.
Заблестели на траве капельки воды, задрали к луне морды карри и вновь запели. Пленник начал приходить в себя. Рэми сначала почувствовал страх незнакомца, медленно переходящий в ужас, а лишь потом увидел, как тот поднял голову, окинув поляну непонимающим, затуманенным взглядом. Тихо застонал, и страх его принял другой оттенок, смешавшись с сожалением, чувством жгучего стыда и горечью потери.
Чужие эмоции захлестнули Рэми горячей волной. Показалось вдруг ему, что в этом лесу и нет никого, кроме него и узника карри. Человека, чей страх и горечь постепенно перерастают в обжигающее душу отчаяние.
Он уже ничего не ждал и ничего не боялся. Он смотрел на неожиданно яркую, огромную луну и о чем-то молил.
Молить ночную госпожу может лишь нечисть, усмехнулся Рэми. Человеку милости от нее ждать нечего. И Рэми больше не может прятаться в тени и ничего не делать. Медленно, не спуская взгляда с поляны, он потянулся за лежащим рядом суком. Ветхое оружие, правая рука онемела, но все же лучше, чем просто уйти. Или стоять в темноте и смотреть, как нечисть измывается над человеком.
Карри бросились на ствол, перегрызли веревки. Узник со стоном повалился на траву.
Рэми оторвался от дерева, чуть было не упал от слабости. С трудом дыша, оперся рукой о влажный ствол сосны, проклиная и рану, и ранивших его дозорных.
Пение карри стало угрожающим. Человек с трудом встал на четвереньки.
Рэми сделал шаг вперед и остановился... Что-то изменилось: в душе незнакомца бездна отчаяния быстро заполнялась шальной, ненормальной радостью и чем-то еще... С одной стороны мучительно знакомым, с другой...
Рэми вздрогнул. Узник упал в траву и изошелся мелкой, непонятной Рэми дрожью. Затрещала одежда, пронесся над поляной затяжной стон. Незнакомец выгнулся дугой и мучительно закричал... Крик его, сначала человеческий, вдруг перешел в раскатистое, низкое рычание. Рэми испуганно моргнул. Человек исчез, а с травы медленно поднялась кошка, размером с низкую лошадь, с шикарной, до самой земли гривой. Такая, как на картинках в старых книгах, что давал читать Рэми Жерл. Но Рэми даже понятия не имел, что они столь огромны.
Лев. Красивый, грациозный. Зверь. Даже не зверь - нечисть. Еще один оборотень, ради которого лучше не рисковать жизнью. Надо уходить.
Только что-то внутри все так же упрямо сопротивлялось. Рэми жалкий, трясущийся в лихорадке, все так же застыл с палкой в руке на краю поляны. Потому что чувства внутри льва были все еще понятные, близкие и человеческие. И вновь чужой страх, неудержимый, отчаянный, захлестнул Рэми с головой, вымывая из души остатки сомнения. Это зверь. Но он чувствует, живет и страдает.
Карри, казалось, не испугались внезапного превращения, а ему даже обрадовались. Радостно вскрикивая, они прыгали вокруг льва, опрыскивая траву вонючими выделениями. Над поляной поднялся острый, чуть пряный аромат. Рэми содрогнулся от поднявшейся к горлу тошноты и резким движением привлек к себе внимание зверя.
Лев был единственным кто заметил Рэми. Он не спускал с рожанина долгого, глубокого взгляда и, казалось, молил: "Помоги, если можешь, не можешь - уходи".
Рэми не выдержал... Он сам не понял, что сделал и как. Не понял, как оказался возле зверя, как в одной ладони его появился светящийся шар, а пальцы другой легли на холку льва, вплетаясь в мягкую, запутанную гриву.
Поднятый высоко над поляной шар света раздулся как мыльный пузырь, разогнал ночную тьму, и карри зашипели, отползая за границы светящегося круга. Оказывается, они ненавидят свет.