- Ты, - не нашлась девушка, заливаясь румянцем. – Ты, - и снова спряталась. – Гад! – пожаловалась она папке. – Зачем он так говорит?
Герман, пряча злорадную усмешку, позвал официанта и сделал заказ. Эля от вина отказалась, попросив томатный сок и тем шокировав нежную натуру официанта. Сафьяновую папку пришлось вернуть. У Эли словно отняли родное дитя, и она проводила удаляющегося с папкой официанта, тоскливым взором. По его походке было видно, что он думает о посетителях, запивающих их фирменную куропатку томатным соком.
Герман наслаждался. Ему настолько нравилось смущать Элю, видеть как она краснеет и прячет глаза, что он сам от себя не ожидал.
И в то же время она по-детски доверчива и открыта. Ему вспомнилось, как заснув, она тихонько посапывала, на расстоянии вытянутой руки от него. И когда она завертелась и начала поскуливать, а он ее разбудил, он ждал, что она расскажет ему свой сон. А он утешит ее, скажет, что ей не чего боятся, пока он рядом… Может она и вправду ведьма? Навела на него приворот? Никогда ему такая сентиментальная чепуха не лезла в голову.
Куропатка таяла во рту. И томатный сок ее не так уж и испортил, вопреки пессимистическому настрою официанта. Но Электру вдруг сильно потянуло ко сну. Глаза слипались, ресторанный зальчик плыл, качаясь в тумане.
Дим Димыч бдил, и пришел Герману на подмогу в транспортировке девушки до машины. Выводя автомобиль на проспект, Герман задумался. К братьям Васиным везти спящую Элю не хотелось – больно они шебутные, разбудят еще. В собственной квартире можно наткнуться на, собирающую шмотки, Лару. Оставалась квартира отца, который с мачехой (Соней) загорал сейчас на курорте.
*****
Она бежала по каменному лабиринту. Серые камни, затянутые плющом и мхами, вставали на пути, путая и пугая. Со всего маху она налетела на ряд камер хранения, какие стоят на всех вокзалах. Прямо перед глазами горели цифры, выведенные красной краской: 2442.
Она набрала шифр, не думая. Пальцы сами крутили колесики. Дверца открылась, внутри ее ждал чемодан. Она взяла его и согнулась под тяжестью, очутившись внезапно в эпицентре пожара.
.«…хоронить нечего будет!» - послышался знакомый голос. – «Хоронить нечего будет! Эля, Электра, Электра-а-а… Помоги! Помоги!»
Огонь гнал ее вперед, чемодан клонил к земле. Она задыхалась – от дыма, от тяжести и быстрого бега. Упала, вскочила, вытерла пот и увидела человека. Руки его были скованы над головой. И кто-то, стоящий к ней спиной, бил этого человека. Бил страшно, наотмашь. Брызги слюны и крови летели веером. Пахло смертью и болью.
«Отдай деньги! Отдай! Отдай!» - кричал бьющий. Она потянулась, чтобы отдать проклятый чемодан, чтобы остановить бойню. Но щелкнул замок, крышка откинулась и из чемодана потоком хлынула кровь.
Густой поток подхватил ее и понес. Она захлебывалась, пытаясь держать голову на поверхности, но ее затягивало, словно в омут. Она почти смирилась, перестала барахтаться, когда ее потянули за ворот.
«…слышишь? Слышишь меня? Иди к Рупину, он знает про квартиру. Рупин знает про квартиру» - твердил ей какой-то бородатый старец, самой канонической внешности древнерусского мудреца. - «Эля, скорей! Скорей! Времени почти не осталось! Слышишь?»
И их снова накрыло кровавой волной. Эля камнем пошла на дно…и проснулась.
*****
Проснулась в незнакомой темной комнате, на незнакомом диване, под незнакомым пледом. Видно, просыпаясь, она вскрикнула, потому что дверь комнаты немедленно открылась и заглянул встревоженный Герман.
- Опять кошма-ары? – спросил он, присаживаясь у нее в ногах.
Его присутствие почему-то сразу успокоило молодую женщину. Она отпустила зажатый в кулаках плед.
- С Мишей приключилось что-то, - сказала она. – Беда. Ко мне его дедушка приходил. Мирон Михайлович.
- Ты даже с его родственниками знако-ома? – неприятно уязвился Тельский.
- Он умер давно. Ты что? Какая разница? С Мишкой нехорошее. Надо к Рупину идти, про квартиру спросить. Ты Рупина никакого не знаешь?
- Я-то как раз знаю…А тебе откуда Рупина изве-естно?
- Неизвестно мне. Мне Мирон Михайлович сказал сейчас, во сне.
- Поко-ойник? С тобой чокнешься раньше срока!
- Имжанову нужно срочно позвонить! – Эля соскочила с дивана.
- Может сра-азу Рупину?
- Сразу! Скорей! – Эля теребила Германа за рукав. – Чего ты стоишь?
Герман стоял и, пользуясь темнотой, жмурился от удовольствия – так приятны были ее прикосновения. Но трубку пришлось снять и набрать номер.
- Саид? Ра-азбудил? Прости… Серьезный разговор…
- Какой еще Саид? – встряла Эля.
Герман дернул ее на себя, раскрутил и сильно прижал к своему боку, заткнув рот. Она замерла, сжавшись в комок.
«Дурочка, - подумал Герман. – Испугалась, что обижу…Да я голову сверну любому кто попробует тебя обидеть».
- Дава-ай, ложись и спи, - велел он, закончив разговор. – Я поехал.
- Какой Саид? Куда поехал? Я тоже поеду! – Эля отступила и сердито оправлялась.
- Я сказа-ал…
- А если Мирон Михайлович еще раз явится? Или я сама что-то увижу?
Герман покачал головой, девчонка каждый раз его озадачивала.
- Че-ерт с тобой! – Герман так и не решил ничего.
*****
- О! Лешка! Ты какого лешего здесь так рано? Не спится? – Семенов притормозил на бегу.
- Да…так, - Буров пришел чуть свет, потому что не дозвонился до Иченко и надеялся застать его на работе.
- Ты мне пригодишься! Пошли-ка! – Семенов показал куда-то вперед по коридору.
Алексею не хотелось с ним идти, но он пошел, чувствуя как портится настроение.
- Аслана-то Имжанова нашли! – обернулся на ходу Семенов.
- Нашли?! – оторопел Буров.
- Ага! Магистр нашел, к которому Имжановская жена бегала. Мы тогда смеялись еще…дураки…А он взял и нашел! Прикинь, чего делается?! Может его к нам в отдел взять, внештатным магом? А? Леш, ты чего, как рыба? Рот открыт, глаза выпучены?
Ответить Буров не успел – они подошли к приемной Рупина.
- Вот, нашел одного! – возвестил Семенов, пропуская Алексея вперед. – О, Герман Владимирович, наше Вам нижайшее с кисточкой.
- Проходите, Алексей Михайлович. С добрым утром, - поздоровался Саид Шамбаров.
Мужчина, названый Германом Владимировичем, и незнакомая молодая женщина, стоящая рядом с ним, молча кивнули.
- И с чего такая свистопляска? – спросил тем временем неугомонный Семенов.
- С того, что нам нужно быстро, без шума и пыли проверить три адреса… При наличии в этих адресах любых…подчеркиваю любых – знакомых или незнакомых – людей, срочно вызывать группу поддержки и завдержать их, - Шамбаров смотрел в сторону и ворошил листочки, разложенные на столе. – Вот адреса.
Шамбаров протянул листки. Это были карточки «агентурных квартир». Такие квартиры использовались для всяческих встреч, как служебных, так и личного свойства, для временного размещения «нужных» людей, иногда и как камеры под не совсем законные задержания.
И на всех трех карточках стояли подписи Иченко. Алексей Буров с лету различил его размашистое, с завитушками, факсимиле.
- Лучше, если мы пойде-ем по двое, - сказал Герман. – Для страхо-овки.
Буров опознал голос – с ним он говорил по телефону в квартире Никиты Дробышева - человек Имжанова, грозившийся начать собственное расследование. Видимо расследование и велось, а Алексей стоит посредине этого расследования и силится понять что к чему и что от чего. И главное – почему карточки квартир именно Ивана Васильевича? Где он сам? Что происходит, в конце концов?
- Отлично, - Семенов взял одну из карточек. – Пошли, Лёша.
- Нет, Буров пойдет со мной, а ты поищи еще кого-нибудь, - остановил их Шамбаров.
- Да какая разница, - начал Семенов, но замолчал и пожал плечами. – Мне по фигу…В смысле: ладно, найду еще кого-нибудь.
*****
- На квартире нас ждет заса-ада. Мы будем отстреливаться, я дам вам парабе-елум, - пошутил Герман, пролетая на внедорожнике по утреннему пустому проспекту.
- Максимум – я могу запустить им в голову врага, - хихикнула Эля. – Но не факт, что попаду.
- Да я тебя даже из маши-ины не выпущу.
- Однако! Тиранские у тебя замашки.