- Красивей всех! – попробовал подольститься Юлик, и получил вторую затрещину, уже от сестры.
- За что?!
- Сам догадаешься или подсказать? – спросила Эля.
- Такая же красивая, как мама и Юлька! – сориентировался Юлик. – Краше вас троих в зале нет ни кого! Даже в мире нет ни кого!!!
- Может, если хочет, - погрозил брату пальцем Марк. – И почему мама – моя мама, Элька – сестра, а Юля предпочла этого вот обалдуя в трусиках?
- Можно?
К ним присоединился Герман Тельский. Братья дружно напряглись и натянуто улыбнулись. Эля вложила ладонь в протянутую руку и вышла в круг.
*****
Танцевал Герман хорошо. Вел уверено, так что Электра перестала переживать за то, как и когда следует делать поворот и куда ставить ноги, чтобы не споткнуться и не наступить на туфли партнера.
- А Эльку, похоже, застолбили, - Юлик поджал губы.
- Прекрати! Это пошло! – оборвал его Марк.
- Мальчики, они всего лишь танцуют, - остановил братьев отец.
- Нет, ребята правы…Хотя Юлию следовало выражаться покультурней, - вмешалась мать. – Они не просто танцуют. Они…как бы правильней выразится…пробуют друг друга…приноравливаются…И похоже, успешно. Это хорошо…
- Что? Что хорошо? Что он умеет танцевать?– не понял муж.
- Не с каждым, кто тебя приглашает на танец, легко и просто…как и в спальне…Для женщины это важно…
- Ты так далеко заглядываешь?
- А ты не видишь, как он смотрит? Здесь все серьезно… Кстати, надо бы узнать про него что-нибудь…
- А чего узнавать? – нагнулся к матери Марк. – Он Имжановский помощник, правая рука.
- Это хорошо или плохо?
- В нашей стране не угадаешь, мамочка.
- Может, и нам попробовать приноровиться, а? – Семен Васин, обнял жену и повел на танцпол. – Проведем тест?
- У тебя замечательные родители! Такие веселые! – Юля проводила чету Васиных глазами.
- У него и братья ни чего себе! – Марк оббежал взглядом зал. – И тоже хотят к кому-нибудь приноровиться…О! То что надо!
И он проскользнул между пар, к фигуристой блондинке. Блондинка благосклонно улыбнулась Марку, сверкнув ослепительными зубами.
- Стоматология у нас на высоте! – прокомментировал вредный Юлик.
- Тоша, а ты? – Юля посмотрела на старшего из братьев Васиных.
- А я не по этому делу, - пожал было Тоша плечами, но сразу же возле него нарисовалась худенькая рыженькая девушка в открытом платье.
- Можно Вас пригласить? Объявили же вроде белый танец? – пропела она, стреляя лукавым взором из-под ресниц.
- Правда?! – начал Юлик, но Юля быстро поднялась и потащила болтливого приятеля в гущу танцующих.
- Ты говорила, что не умеешь танцевать! – обвинительно зашептал Юлик. – Поэтому я и пошел! Я точно не умею!
- И держать язык за зубами тоже не входит в число твоих умений! – Юля топталась на месте, держа молодого человека за талию.
- Я же шутил!
- Есть вещи, Юличка, о которых лучше не шутить…
*****
В самом темном углу, за завесой плюща, одинаково подперев кулаками щеки, сидели Киря и Тир. Между ними стояло блюдо с тарталетками, фаршированными черной икрой, и полуторо-литровая бутылка водки.
- Эх, жизнь! – вздыхал Киря.
- Мда, - соглашался Тир.
- И почему так, а?
- Мда, - отвечал Тир.
- Я ведь со всей душой!
- Мда, - утешал Тир.
- Чем он лучше?
- Мда, - не понимал Тир.
- Странные существа, эти женщины!
- Мда, - поддерживал Тир.
- Я бы все для нее сделал! Все!
- Мда, - не сомневался Тир.
- Эх, жизнь!
- Мда…
*****
После танцев всех пригласили за столы, нагруженные разносолами по самую ватерлинию. На столе сошлись все мировые кухни от французской до японской, перемежаясь напитками.
Говорились напыщенные, пафосные речи. Электра и Михаил Хрусталиков смущались, благодарили, прижимали руки к сердцу и смахивали скупую слезу.
Потом любовались фейерверком с балкона дома. Шутихи, петарды, ракеты шипели, летали, сплетались в узоры и цветы. Ночное небо вспыхивало огнем.
Зрелище было необыкновенное, завораживающее. Аслан стоял рядом с колдуном и «таби» и дергал их за рукава, в опасении как бы они не пропустили всего этого великолепия.
Наконец, погас последний фейерверк, и гости начали расходиться и разъезжаться.
Хрусталикова и семью Васиных в полном составе, с прилагающейся к ним Юлей, разместили на третьем этаже, выделив по комнате.
- Он бы подошел – я бы отвернулась! – горланила семья Васиных, совершая восхождение по лестнице.
- Он бы приставал ко мне – я б ушла! ЭХ!!!
Это «эх», которого в оригинальном варианте как раз и не было, исполнялось с особым пылом и чувством.
- Он бы зарыдал – я бы улыбнулась! – Марк покачнулся, но Юля с Юликом подперли его в спину.
- Вот таки дела!!! ЭХ! – супруги Васины покрепче вцепились в перила.
- Он бы мой ответ месяц дожидался! – залился соловьем Хрусталиков, запрокидывая голову к потолку, что бы улучшить качество резонанса.
- Я б его до па-аники довела-а, - тише всех пел Герман, абсолютно трезвый и шедший самым последним, для подстраховки передвижения хора.
- Только принца нет! Где ж он подевался?!!! – надрывался Тоша, смущенный активными действиями рыженькой партнерши, от которой он оторвался не без помощи самого Имжанова.
- Я не поняла?! ЭХ!
Тельский, как искусный картежник, на ходу тасовал Васиных по комнатам. Вправо, влево, вправо, влево.
- Он бы подошел, - продолжала выводить, не попадая в мелодию, Эля, когда Герман притворил за ними обоими дверь, развернул ее лицом к себе, прижал и поцеловал, так как давно собирался – крепко и нежно.
Электра, сбитая с толку речами в свою честь, фейерверками, танцами и праздничной атмосферой, ответила на поцелуй, обвив его шею руками. Она просто забыла, что следовало испугаться.
- Нам Элькину квартиру обещают, слышь, Юль, - Юлик скинул покрывало на ковер.
- И мы возьмем? – засомневалась Юля. – Неудобно. Это же подарок ей был.
- Мы в аренду возьмем, в бесплатную! – не сдавался Юлик. – И будем на свою копить…Если Эльке она вдруг понадобиться – освободим. Хотя… При ее кавалерах… Один другого стоит – все крутые перцы.
- Ты и вправду думаешь, что ей это важно? Эта их крутизна?
- Ой, нет, нет! Не думаю я! У меня сегодня шутки юмора какие-то убогие получаются! Элька – она девчонка стоящая, и я ее люблю! Очень сильно! Как тебя, Юлька!
- Подхалим.
*****
- Растут детки… Скоро внуков нянчить будем, а, отец? – вздыхала Ирина Васина, сбрасывая туфли. – Заканчивать пора с экспедициями. Наездились уж… Хватит на наш век романтики, надо место уступать молодым… У меня, Сеня, сил все меньше. Дома хочется своего, и чтобы каждый день. Чтобы горячая вода в кране, а не в колонке – ледяная и ее греть еще. Чтобы обеды на плите, а не на костре в котелке, чтобы туфли на ногах, а не сапоги кирзовые. У меня руки уже ни на что не похожи… Ногтей нет, волосы, что пакля, парикмахеры в обморок падают…Даже платья у меня нет, только спортивные костюмы и майки с шортами!
- Тебе вроде нравилось, Ир.
- Нравилось! Когда-то. А сейчас мне почти шестьдесят!
- Пятьдесят два, милая.
- По мне все семьдесят можно дать. Я устала, Сенечка… Устала…
- Ну… Если ты не хочешь… На преподавательскую работу можно перейти. Тем более звали, - Семен Васин не готов был к подобному разговору. – Может, обсудим на свежую голову?…Но внуков хочется…А может еще и дети получатся, Иришка?
- С пьяных глаз?! В пенсионный период? В самый раз детей рожать! Прямо в кунсткамеру будем сдавать…в качестве экспонатов… Спать ложись!
- Ирка, ты чего раскисла-то?
- Да так…- Ирина попыталась улыбнуться. – Позавидовала, как люди живут…Фейерверки, дома, словно замки…Шампанское рекой…с икряными берегами…
- Да, у нас с шампанским напряг всегда был, но икряные берега и мы видали! Ирка, ты вспомни как мы…тогда…на приеме у посла…
- Я помню, что оделась в единственный имеющийся в наличии сарафан и весь вечер пряталась за колоннами.