Он кивает подбородком в сторону стола.
— Возьми свежую одежду, детка.
Несколько сумок стоят на полу, а на столе ноутбук и еще какие-то технические штучки. Может быть, подслушивающие устройства. Не знаю.
— Раз уж ты остаешься дома, надень что-нибудь поудобнее, — говорит он. —Ты голодна? Я заказал пиццу. Должна быть здесь в ближайшее время. Но если хочешь, я могу раздобыть тебе что-нибудь еще.
— Пицца звучит неплохо.
— Волк, кто сменит его после смерти босса? — спрашивает Медведь.
— Его сын наследует свою долю, — отвечает Том. — Насколько я знаю, типичный богатый парень, живущий своей лучшей жизнью на Ибице. Вообще-то у меня на него не так уж много инфы. Я не осмеливался подойти слишком близко, на случай, если кто-то пойдет по моему следу.
— Ладно. Звучит плохо. Что тебе известно о двух других?
— Сейчас для нас важна только Элен Синклер. Насколько мне удалось выяснить, она самая доступная из оставшихся боссов.
Медведь хмурится.
— Мне знакомо это имя. ООН, верно?
— Среди прочего. Ее пальцы во многих пирогах, — говорит Том, сжимая губы в тонкую линию. Выражение его лица было мрачным. — Достаточно денег, чтобы финансировать такую операцию, как наша, с ресурсами, чтобы остановить любое дерьмо, летящее в ее сторону, если нас разоблачат.
— Что именно ты собираешься делать? — спрашиваю я.
— Чем меньше ты знаешь, тем лучше, — отвечает мой идиот жених. — Вообще-то, закрой уши, пожалуйста.
Как будто я это сделаю...
— А как насчет разведа в отеле? — спрашивает Медведь.
— Мы прочешем окрестности и проверим это место, прежде чем пытаться проникнуть внутрь. Я не хочу рисковать и откладывать слишком надолго.
— Она придет поболтать?
— Хороший вопрос. Мы понятия не имеем, кто нарушил связь, когда все пошло наперекосяк. Если это была она...
— То мы в дерьме.
Я с интересом наблюдаю за ними.
— Инфа? Развед? Что это за язык — на котором вы говорите?
— Инфа — разведданные. Развед — разведка. — Том оглядывает меня. — Почему ты все еще раздета? Я думал, ты одеваешься.
— Ну, я не могу одновременно заткнуть уши и одеться.
— Да, — говорит он. — Но ты не делаешь ни того, ни другого.
— Как грубо с моей стороны. Я не поздоровался как следует, — говорит Медведь, наклоняясь в сторону, чтобы увидеть меня за Томом. Учитывая, что Медведь видел меня раньше в самолете, эта вежливость кажется мне, мягко говоря, излишней. И все же этот человек кажется решительным. — Как поживаешь, Бетти?
— Хорошо, спасибо.
— Рад снова тебя видеть.
Взгляд Тома ожесточается.
В какую бы игру они ни играли, они могут играть в нее и без меня. Я подхожу, чтобы осмотреть сумки. Первые две сумки полны мужской одежды. Вторая сумка — это женская одежда и нижнее белье.
— Все, что у нас есть, черное?
— Ага, — говорит Медведь. — Это просто практично. Единственный цвет, который действительно скрывает кровь.
— А как насчет красного? — спрашиваю я с любопытством.
— Кровь высыхает более темным красновато-коричневым цветом и становится видимой. — Медведь качает головой. — Никто не хочешь, чтобы враги знали, ранен ты или нет. Кроме того, так будет труднее смешаться с толпой, если пытаешься быстро сбежать. Основа в бегстве — надо слиться с толпой.
— Умно.
Теперь, когда я об этом думаю, это имеет смысл.
— Не то чтобы ты куда-то идешь и рискуешь получить травму, — добавляет Том. — Не пугай ее, парень.
— Я просто спросила, и не испугалась, — говорю я. — Ну, не больше, чем нормальный текущий уровень, боже, мы, вероятно, все равно все умрем ужасной, насильственной смертью. — Но знаете, я уже почти привыкла к этому. Поддерживать состояние постоянного ужаса труднее, чем вы думаете.
Том стоит, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдает за своим другом. Или чуваком, который я думаю, может быть, его другом. Однако по его нынешнему взгляду этого не скажешь.
Тем временем Медведь ухмыляется.
— Видишь? Она не испугалась.
Ничего от Тома.
— Мне не терпится попробовать настоящую нью-йоркскую пиццу, — говорю я, в то время как мой желудок урчит, и я игнорирую их тупое соревнование глаз. — Что ты заказал? Потому что я была бы не против пепперони, но с другой стороны, я могла бы съесть ветчину и ананас прямо сейчас. Или что-нибудь другое, например фрикадельки.
От Тома по-прежнему ничего не было.
Однако ухмылка Медведя становится еще шире. В этот момент она занимает все его чертово лицо. Он похож на рекламу зубной пасты для людей с чрезмерной растительностью на лице.