— Это сталь, тупица, — бормочу я. — Ты не попадешь внутрь.
Наконец шум стихает. Именно так мне и нравится. За исключением того, что затем входная дверь распахивается, и Лиса входит, как будто это место принадлежит ей.
Я сажусь прямо.
— Как, черт возьми, ты прошла через эту дверь?
— Отмычка.
— Хм.
— Если ты действительно хотела попытаться не пустить меня внутрь, тебе следовало использовать засов.
— Я запомню это на следующий раз.
— Ну, а теперь. Разве ты не выглядишь как куча дерьма? — ее британский акцент действительно идеально подходит для такого рода унижений. — Они сказали мне, что ты плоха, но это... Ты хотя бы моешься?
— Уходи.
— К сожалению, я не могу, — говорит она. — Медведь и Ворон заняты в другом месте, и я была единственной, кто мог сегодня проверить твое жалкое состояние.
— Я не нуждаюсь в проверке.
— Как скажешь, милая.
— Ты мне даже не нравишься.
— Ты тоже далеко не моя любимица, но мы здесь. — Она нюхает воздух рядом со мной, морщит нос, прежде чем сесть напротив. — Прошел уже месяц, Бетти. Он ушел. Тебе нужно перестать быть жалкой, взять себя в руки и жить дальше.
— Спасибо за предложение. — Джен, мои родители и все остальные, кого я знаю, были немного более снисходительны, давая мне время для скорби. Шпионы и убийцы, такие как Лиса и Медведь, очевидно, справлялись с подобными вещами немного быстрее. Но все, чего я хочу, это чтобы меня оставили в покое, черт возьми. Однако, по-видимому, это слишком много, чтобы просить об этом.
— Ворон подумал, что я могла бы начать учить тебя некоторым приемам самообороны, — говорит она.
— Не интересуюсь, спасибо. Во всяком случае, пока нет.
— У тебя хотя бы есть поблизости пистолет?
Я машу рукой в воздухе.
— Где-то здесь должен быть один.
Страдальческий вздох безупречной женщины на другом конце комнаты.
— Посвятить остаток своей жизни тому, чтобы побить мировой рекорд общей глупости в сочетании с наибольшим количеством использованных коробок для пиццы — идея не слишком впечатляющая.
— Я знаю. Вот почему я также работаю над созданием пирамиды из пустых банок из-под огурцов. И если кто-то ворвется и попытается убить меня, они станут удобным снарядом.
— Разве у тебя нет уборщицы?
— Какая часть из того, что я не открыла дверь, не смогла подсказать тебе, что я не хочу, чтобы люди были рядом со мной прямо сейчас?
Еще более тяжелый вздох.
— Волк ушел. Тебе нужно принять это и двигаться дальше.
Я спрыгиваю с дивана и начинаю расхаживать взад-вперед. Это не тот разговор, который я хотела бы вести сидя.
Она права насчет того, что от меня воняет.
— Я не готова принять это. Я просто не могу поверить, что он мертв, — говорю я. — Все это было так неожиданно.
— Отрицание. Это первая стадия горя.
— Но…
— Бетти, возьми себя в руки. Его прах находится в урне на кухонном столе. Ты видела тело. Мы все видели.
Я ненавижу ее за то, что она это сказала. За то, что напомнила мне. Медведь вообще не хотел, чтобы я его видела. Он сказал, что это было бы слишком травмирующе. В этом он был прав. Одно дело видеть мертвое тело, когда оно красиво уложено в открытый гроб, где человек выглядит таким умиротворенным и совершенным, что, возможно, он просто спит. Но лежащий в морге Том выглядел просто холодным и безжизненным. Я кричала и дрожала, и в конце концов Медведю пришлось вынести меня, подняв на руки, как муж переносит свою новобрачную через порог.
Действительно, иронично, учитывая, как начался день.
— Я сказала ему, что это не очень опасная ситуация. — Я чувствовала, как мой голос становится громче с каждым словом. Я марширую взад и вперед, набирая еще больший темп. Мне больно быть без него. — Может быть, если бы я не проигнорировала его опасения, этого бы не случилось.
Лиса, однако, просто осматривает свои ногти, как можно спокойнее.
— Гнев. Вторая стадия.
Я холодно замираю, плотно сжав губы.
— Он оставил мне много денег. Больше, чем я знаю, что с этим делать. Но я бы отдала все до последнего цента, чтобы вернуть его.
— Торг. Третья стадия, — говорит она. — Мне душераздирающе видеть тебя такой. Действительно. Но, по крайней мере, мы прогрессируем.
Ради всего святого.
Я бы напала на нее, если бы думала, что есть хотя бы малейший шанс побороть ее. Так что вместо этого я плюхаюсь обратно на диван, борьба полностью покинула меня.
— Думаю, он все-таки не любил меня, если мог оставить меня.
— Депрессия. Четвертая стадия. Пожалуйста, поторопись и переходи к принятию. У меня нет целого дня, чтобы возиться с твоей унылой задницей. Медведь и Ворон могут сколько угодно ходить на цыпочках вокруг твоих нежных маленьких чувств, но у меня есть дела поважнее.