— Это другое. То, о чем я тебе не рассказываю, Дейзи.… Блять, в половине случаев я и сам не хочу об этом знать. Поверь, ничего хорошего в этом нет. Это дерьмо отвратительное. Полный пиздец. И я не буду тем, кто вдалбливает тебе в голову подобные образы того дерьма, которое мне приходится видеть каждый гребаный день. Я не рассказываю тебе, потому что пытаюсь защитить тебя от попадания в мир, в котором живу. От того, чтобы ты последовала за мной прямиком в гребаный ад. Потому что тебе там не место.
— Уверена, для этого уже слишком поздно. Потому что, видишь ли, я уже влюбилась в тебя. И выхода нет. Я не смогла бы влюбиться в тебя сильнее, даже если бы попыталась. Что касается того, чтобы последовать за тобой в ад, то это мой выбор. А не твой. Если ты настаиваешь на том, чтобы отправиться туда, то угадай, что? Дьяволу, возможно, следует убедиться, что у него наготове простыни из египетского хлопка для меня, потому что есть две вещи, по поводу которых я не стану вести переговоры. Первая – быть с тобой. И вторая – качество моих простыней.
— Ты влюбилась в меня? — Гейб стягивает рубашку через голову.
— Ты же знаешь, что да.
— Вообще-то я этого не знаю, потому что ты никогда этого не говорила. Так скажи это, Дейзи.
— Что сказать?
— Что ты любишь меня. Скажи это, — настаивает он.
У меня в горле встает комок.
— Я только что сказала.
Не знаю, что в этих трех словах такого, но они пугают меня до чертиков. Любить кого-то так сильно, как я люблю этого человека, – значит, дать ему право причинять мне боль. Дать ему власть надо мной и моими эмоциями. А именно этого я избегала всю свою жизнь.
— Нет, не говорила. Скажи это, — повторяет он, забираясь на кровать и устраиваясь на мне сверху. Положив свои ноги по бокам от моих, он нависает надо мной.
Я сглатываю.
— Я люблю тебя, — шепчу я так тихо, что сама едва слышу это. Но Гейб слышит меня. Улыбка – чертовски красивая улыбка – озаряет его лицо. И впервые в неделю, он выглядит… счастливым.
— Я тоже тебя люблю. — Гейб слегка прижимается своими губами к моим. Я наклоняюсь к нему ближе, желая большего, нуждаясь в большем, но он отстраняется слишком быстро. Обе его руки обхватывают мои щеки. — Никогда больше не лги мне, Дейзи.
— А что, если это ради твоей безопасности или твоего же блага? Что, если мне придется имитировать оргазм, чтобы твое эго не пострадало? — спрашиваю я его.
— Во-первых, тебе никогда не придется имитировать оргазм со мной. И я бы знал, если бы ты когда-нибудь попыталась сделать это. Во-вторых, никогда, и я имею в виду, никогда. Если мы хотим, чтобы все сработало, мы не должны лгать друг другу.
— А как же твое умолчание о фактах? Честность должна быть обоюдной.
— Дейзи, как бы сильно я ни хотел рассказать тебе все, ты должна понять, что я не могу. По правде говоря, ты же не хочешь, чтобы я забрался к тебе в постель ночью и начал рассказывать о телах, которые мне пришлось похоронить, или о людях, которых пришлось убить в тот день. Ты не захочешь знать о сомнительных сделках, которые я проворачиваю с людьми, которых бы и на десять футов к тебе не подпустил.
Я моргаю. Я не идиотка. И знаю, что бы ни делали братья Де Беллис, это не законно. Знаю, что они опасны. Смертельно опасны. Но то, что Гейб произнес это вслух, немного обескуражило меня. Не знаю, что чувствую по этому поводу.
Его глаза мечутся между моими, будто он не уверен, что найдет там.
— Скажи что-нибудь.
— Мне не нравится то, что ты делаешь. Я не Элоиза. Я не могу жить в этом мире фантазий, где все будет хорошо, а любовь победит всех демонов, которые встанут на нашем пути. И ты прав. Я не хочу слышать об этих вещах. Однако я люблю тебя. И иногда нам приходится принимать хорошее вместе с плохим. В тебе так много хорошего, Гейб, что большую часть времени, когда я с тобой, я забываю о плохом.
— Никогда не забывай о плохом, Дейзи. Это то, кто я есть. Я не могу этого изменить.
— Я и не собираюсь. Но нет ничего плохого в том, чтобы сосредоточиться на хорошем.
— Думаю, нет.
— Гейб.
— Да?
— Думаю, сейчас самое время трахнуть меня. Я слышала много хорошего о примирительном сексе, и мне всегда хотелось его опробовать.
— Мы не ссорились, Дейзи. Примирительный секс происходит после ссоры, — говорит он.
— Хочешь поссориться со мной? — Вздергиваю я бровь, глядя на него.
— Нет, блять. Я не хочу ссориться... — Он не успевает закончить фразу, как падает на пол. — Какого хрена? — ворчит он с озадаченным выражением лица, когда я перегибаюсь через край кровати, чтобы посмотреть на него сверху вниз.
— Прости. Я увлеклась. Не хотела так сильно сбрасывать тебя с себя, — говорю я ему, поднимаясь с кровати и протягивая ладонь, чтобы помочь ему встать на ноги.
Гейб хватает меня за руку, а на его лице появляется ухмылка, и в следующее мгновение он уже тянет меня на себя. Затем он переворачивает наши тела так, что я оказываюсь под ним.
— В эту игру могут играть двое, Дейзи, — говорит он, улыбаясь мне.
— Ты прав. Двое могут поиграть. Или ты можешь просто трахнуть меня. Меня это тоже устраивает.
— Где ты научилась таким приемам?
— Я несколько лет посещала курсы самообороны, — говорю я ему.
— Умная девочка, — говорит он, прежде чем его губы прижимаются к моим, а его язык наконец проникает в мой рот.
Я стону ему в губы. Я скучала по этому. Так чертовски сильно. Я обвиваю руками его шею и прижимаю к себе. Мои ноги обхватывают его талию. Ни за что не отпущу его.
— Гейб? — Я отстраняюсь, но не ослабляю хватку. Есть кое-что, что мне нужно знать. Это единственный вопрос, который крутился у меня в голове всю неделю.
— Да.
— Ты... Знание того, что случилось со мной со мной в детстве, уменьшает твое влечение ко мне?
— Нет, — быстро отвечает он. — Дейзи, мне достаточно взглянуть на тебя, и мой член становится ужасно твердым. — Он прижимается ко мне, чтобы подчеркнуть это. — Ничто и никогда не заставит меня отказаться от влечения к тебе.
— Что, если я состарюсь и растолстею?
— Тогда я состарюсь и растолстею вместе с тобой, — говорит он. — Так вот, о чем ты думала все это время? Что я не хочу тебя?
— Мне просто интересно, — признаюсь я, пожимая плечами. — Я не хочу заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь.
— Я люблю тебя, Дейзи Блейк. Ничто и никогда этого не изменит. А что касается желания трахнуть тебя, назови место и время, и я всегда буду рядом. Прости, если я заставил тебя думать иначе.
— Три недели – действительно долгий срок для нас, чтобы не заниматься сексом.
— Для меня это тоже было не просто, детка. У меня, блять, пульсирует запястье от того,что мне приходится так много дрочить.
— Должно быть, это нелегко. — Смеюсь я.
— О, это было… тяжело. Все это чертово время, — говорит он. Затем губы Гейба снова завладевают моими. Только на этот раз я не намерена его останавливать.
Он нужен мне, и нужен сейчас.
Глава 20