— Ты имеешь в виду что-то другое, кроме гребаного детского борделя и кучи больных ублюдков? Нет. Ни хрена, — ворчу я.
— Куда мы едем? — Вин смотрит в лобовое стекло, когда замечает, что мы направляемся не домой.
— На склад. Марсель повесил этого ублюдка Хэмиша, как гнилую свинью, которой он и является, — шиплю я сквозь стиснутые зубы, в то время как в моей голове проносятся картины того, что мы обнаружили, когда вошли в тот дом. Мне становится чертовски плохо. Физически. Меня, блять, вывернуло наизнанку, когда я вышел.
Хэмиш – гребаный мудак, который руководил всей операцией. Остальным пришел гораздо более быстрый конец, когда мы с Марселем обыскали это место. Хэмиш, однако, получит по заслугам. Дети были в плохом состоянии. Мне пришлось обратиться за помощью к знакомому врачу. Она приехала и забрала их, заверив меня, что все они будут лечиться в частном порядке.
— Почему я здесь? — Спрашивает Вин.
— Потому что я подумал, что ты захочешь оказать мне честь. — Улыбаюсь я ему. Я знаю, что не должен поощрять своего младшего брата, к тому же несовершеннолетнего, пытать кого-то. Но мы такие, какие есть. Кем мы рождены быть. Неважно, насколько сильно мы бы предпочли быть кем-то другим.
Вин не говорит ни слова. Ни пока я паркую машину. Ни когда мы заходим на склад и находим этого засранца, висящего на мясницком крюке, мастерски воткнутом ему в шею сзади. Мой младший брат не произносит ни слова, когда подходит к скамейке и берет в руки пистолет. Он просто прицеливается, нажимает на курок и кладет пистолет обратно на скамейку.
Затем Вин поворачивается ко мне.
— Дело сделано. Теперь мы можем идти домой?
— Да. — Я выхожу за ним на улицу, говорю ребятам, чтобы они прибрались, и тут замечаю, что Марселя нигде нет. — Ты в порядке? — Спрашиваю я Вина, как только мы снова оказываемся в машине.
— Ага, — говорит он, глядя в окно.
Я уже собираюсь попытаться заставить его говорить дальше, когда на моем экране появляется текстовое сообщение.
МАРСЕЛЬ:
Сейчас же возвращайся домой! Санто сходит с ума.
Я:
Уже еду.

Мне следовало ехать быстрее. Это моя первая мысль, когда я вхожу в дом и вижу Санто, разбивающего кулаками стены гостиной. Это единственная комната, где есть настоящая мебель. Джио отказывается покупать что-либо еще без согласия Элоизы. Он настаивает на том, чтобы она переехала к нему.
Возможно, Санто не единственный, кто сходит с ума. На данный момент, я думаю, что мы все, блять, сходим с ума.
— Что тебе сделала стена? — Спрашиваю я, подходя к Санто.
Он весь в поту, его кулаки в крови и синяках. А темные глаза обращены ко мне. Раньше они были полны жизни… когда рядом была Шелли. Теперь нет ничего, кроме боли и вины. Он винит себя в том, что с ней случилось.
— Отъебись, Гейб, — рычит он, и в его дыхании я чувствую отчетливый запах виски.
— Вижу, ты снова пропил всю нашу прибыль. — Я бросаю на Марселя пристальный взгляд.
Это не первый раз, когда нам приходится "справляться" с одним из срывов Санто. И не последний. Видя брата в таком состоянии, я жалею, что не могу вызвать своего отца из ада. Я бы не даровал ему быстрой смерти, как это сделал Джио. Нет, я бы не торопился, чтобы он почувствовал все, что я хочу с ним сделать.
— Санто, тебе нужно остановиться. — Я хватаю его за руку как раз в тот момент, когда он снова замахивается на стену.
— Нет, блять, не нужно! — вопит он. — Что мне нужно, так это моя гребаная невеста. Но я не могу ее получить, не так ли?
— Нет, не можешь. Но ты все еще здесь, и Шелли не хотела бы, чтобы ты так мучился, — напоминаю я ему.
— Чего она хотела, так это стать моей женой. Она должна была стать моей женой, — говорит он, и на этот раз его голос звучит гораздо тише.
Я отпускаю его руку, и тело Санто падает на пол. Это худшая часть. Когда гнев рассеивается, и на смену ему приходит глубокое, мать его, горе. Я могу смириться с тем, что мои братья злятся, но видеть кого-либо из них в таком состоянии? Сломленными. Избитыми. Не желающих вдыхать воздуха, который заставляет их легкие работать. Это, блять, уничтожает меня. Это одна из многих причин, по которым я ненавижу жизнь, в которой мы родились. Отец готовил нас к управлению преступным миром Мельбурна, и каждый из нас овладевал разными навыками.
Джио всегда было суждено стать боссом. Санто – наш силовик. Он злобный ублюдок, когда находится в игре. А я? Меня учили добывать информацию, и я чертовски хорош в этом. Марсель пока изучает бизнес. Он будет заниматься законной стороной дел. А еще есть Вин, который заканчивает среднюю школу. Старик хотел, чтобы он изучал юриспруденцию в университете. Потому что, по его словам, каждой хорошей преступной семье нужен адвокат.
Я опускаюсь на пол и оказываюсь рядом с братом.
— Знаю, что ничто из того, что я говорю, тебе не поможет. Но ты нужен мне, Санто. Нам нужно, чтобы ты нашел способ справиться с этим, потому что, если ты этого не сделаешь, он, черт возьми, победит. И мы не можем этого допустить. Не дай ему сломать тебя. Пожалуйста.
— Он уже сломал. — Санто смотрит на меня со слезами на глазах.
— Нет, не сломал. Ты не сломлен. Ты просто… учишься быть новой версией себя. Злись. Бесись так, как хочешь. Как тебе нужно. Но не сдавайся, — говорю я ему.
Я вижу это в его глазах. Он уже сдался. Отказался от существования. С каждым днем его здесь остается все меньше и меньше. Джио заставляет нас следить за ним круглосуточно. Наш старший брат боится, что Санто попытается покончить с собой. Честно говоря, я удивлен, что он еще этого не сделал.
— У меня есть идея, — говорю я, поднимаясь на ноги. Подхожу к бару и беру полную бутылку виски и три стакана. — Марсель, иди присядь. — Я киваю головой в сторону, где Санто все еще сидит, обхватив голову руками. Ставя стаканы на пол, я наливаю каждому из нас по хорошей порции виски и раздаю их. — За нас. Неважно, какое дерьмо выливает на нас мир, мы всегда будем друг у друга, — произношу я тост, после чего опрокидываю в себя бокал с виски.
Может ли этот день стать еще хуже?
Я снова наполняю все три стакана. Мой план – дать Санто столько, чтобы вырубить его к чертовой матери. Если он добровольно не ляжет спать, я позабочусь о том, чтобы виски сделало это за него.
Глава 5
Иногда я задаюсь вопросом, меняю ли я жизнь к лучшему. Например, когда вижу выражение лиц этих девушек в тот момент, когда они понимают, что я здесь ради них, я уверена, что да. Как сейчас. Карли – шестнадцатилетняя девочка, которую выгнали из четырех школ, а в нынешней она находится на последнем издыхании.
Она бросает на большинство взрослых вокруг себя убийственный взгляд, но когда входит в офис и ее взгляд останавливается на мне, она улыбается. Ее глаза загораются.
— Дейзи, я не знала, что вы придете сегодня, — говорит она и опускается на диван. Ее сумка с громким стуком падает на пол.