— Брось свою сумочку.
Я моргнула, но инстинктивно сделала, как он просил. Уронила свой винтажный «Dior» на деревянный пол. Там сто процентов чисто.
От того, как глаза Джея приковались ко мне, не моргая, у меня перехватило дыхание. Кожу покалывало под тяжестью его взгляда, энергия пульсировала по всему моему телу. Желудок скрутило от нервов, возбуждения. Предвкушения.
Наконец, Джей двинулся, лениво пересекая комнату, пока не оказался передо мной достаточно близко, чтобы коснуться. Почти.
— Тебе понравилось, да? — спросил он. — Повиноваться мне.
Я сглотнула, колени затряслись. Поскольку я не доверяла своему дрожащему голосу, то просто кивнула.
— Когда я задаю тебе вопрос, малышка, я жду ответа, — сказал Джей резким тоном.
— Да, — прохрипела я.
— Что «да»?
Дерьмо. Я что, должна называть его хозяином? Сэром? Нет, это казалось неправильным.
— Да, мне нравится подчиняться тебе, — наконец ответила я, не опуская глаз.
Наши взгляды оставались прикованными друг к другу, что-то текло между нами. Его глаза потемнели. Наполнились потребностью. Он тоже хотел меня.
— Платье, — сказал он. — Снимай. Сейчас же.
Я не колебалась. Мои пальцы потянулись к молнии сзади, потянули ее вниз и позволили ткани упасть к ногам, и я перешагнула через нее.
У меня тело затряслось под его пристальным взглядом, соски затвердели, и холод в комнате здесь не причем. Джей не снял с себя ни единой вещи. Он все еще был одет в свой черный костюм, черную рубашку, черные туфли. Только расстегнутые пуговицы на воротнике, демонстрирующие его сильную шею.
— Прикоснись к себе. — Его тенор не изменился, но было что-то лирическое в том, как его слова проносились в воздухе. У меня не было выбора, кроме как подчиниться.
Я даже не целовалась с этим мужчиной. Не ела с ним ни одной трапезы. Почти ничего о нем не знала. И все же собиралась потрогать себя перед ним. Я так не делала даже со своими бывшими парнями. Это всегда казалось слишком неловким, вынужденным. Как будто они неуклюже пытались воссоздать сцену из порнофильма.
В Джее не было ничего неуклюжего. Сразу видно, что он был экспертом в этом деле. Он полностью владел собой и мной.
Моя рука медленно скользнула по животу, немного колеблясь, прежде чем погрузиться в трусики. Я с шипением выдохнула, когда коснулась своего клитора.
— Не слишком быстро, — проинструктировал Джей. — Не нужно заставлять себя кончать. Подразни себя.
Все мое тело содрогнулось, когда я подчинилась его команде, каждое нервное окончание взывало об освобождении. Напряжение, которое нарастало во мне, было на грани срыва. Я была на грани срыва, готова разлететься на тысячу осколков прямо на глазах у Джея.
Несмотря на то, как сильно я нуждалась в освобождении, я сделала так, как меня просили. Я замедлилась, двигая пальцами вверх, вниз, меняя давление. Мое дыхание стало тяжелым, конечности напряглись.
— Прекрати.
Этот приказ заставил мои пальцы замереть, и, несмотря на свое состояние, я подчинилась. Мое тело повиновалось.
Глаза затрепетали, когда я сосредоточилась на Джее. Он не пошевелил ни единым мускулом. Казалось, его нисколько не смущала женщина, стоявшая перед ним и ублажавшая себя по его команде.
Пока я не посмотрела вниз.
Он был таким твердым, что ткань брюк натягивалась на промежности. С виду большой.
Моя киска взывала к нему. Желала, чтобы он трахнул меня.
Джей шагнул вперед. Я затаила дыхание, когда он прикоснулся своим телом к моему, его твердость прижалась ко мне.
Я дрожала от ожидания, от слепой потребности. Мне до боли хотелось сорвать с него одежду, вонзить ногти в его кожу, пометить его так же, как он пометил меня, хотя даже не прикасался.
Как раз в тот момент, когда я ожидала, что он пошевелится, наконец-то, бл*дь, прикоснется ко мне, он заговорил.
— Очень хорошо, Стелла. Теперь можешь одеться.
Потребовалась секунда, чтобы его слова дошли до меня. Чтобы понять, что происходит.
— Что это было? — прошипела я, мой голос был слишком хриплым, чтобы передать весь гнев.
— Это, — пробормотал он мне в губы, его рука скользнула по моей грудной клетке к бедру, а потом по краю моих трусиков, — это я так ухаживаю за тобой.
Он отступил назад, и я, спотыкаясь, дернулась вперед, мое тело двигалось вместе с ним по собственной воле. Я быстро выпрямилась, у меня кожа горела от его прикосновения, нужда пульсировала в крови.
— Ты хочешь этого, — сказал он, не сводя с меня глаз, не трогая мои соски, которые стояли по стойке смирно, или трусики, которые сказали все, что ему нужно было знать о моих предпочтениях в области восковой эпиляции.
Было что-то врожденно нервирующее и эротичное в том, что он мог бы пялиться на мое обнаженное тело, но вместо этого смотрел в глаза.
— Я знаю, ты говоришь себе, что ты хорошая девочка, — продолжил он бархатным голосом. — Хочешь думать, что ты такая же, как и все остальные в этом городе. В этом мире. Якобы ты хочешь ужины, гребаные бранчи и все такое ванильное. — Он шагнул вперед, его рука обхватила мое горло легким, как перышко, прикосновением, в котором чувствовалась эротическая свирепость.
Я хотела, чтобы он сжал свою руку, хотела, чтобы он сорвал мои трусики и взял меня прямо там, без прелюдий, без нежности. Я дрожала под его хваткой. Это самая настоящая потребность.
Он наклонился вперед, не сводя с меня глаз.
— Но ты не ванильная. Какую бы ложь ты себе ни говорила, сейчас это не сработает. Возможно, это не то, чего ты хочешь, но это то, что тебе нужно. Мы оба это знаем.
Затем он отпустил меня, снова отступив назад. Я не позволила своему телу снова упасть вперед, хотя была близка к тому, чтобы умолять его о большем. Я не узнавала себя. Он вытягивал из меня что-то темное и плотское, а мы еще даже, бл*дь, не поцеловались. Черт возьми, он каким-то образом раздел меня до трусиков одними своими словами.
Его язык был слишком соблазнительным, как у дьявола. Уговаривал меня согрешить, поддаться самому темному из моих желаний.
Он именно такой.
Настоящий грех.
— Теперь можешь одеться, — сказал он, садясь за свой стол.
Я посмотрела туда, где на полу лежало мое платье, а затем на него, щелкающего по своему компьютеру, как будто перед ним не стояла полуголая женщина.
Желание прикрыться было почти непреодолимым, но я боролась со всеми своими инстинктами. В этом всем была какая-то цель. В том, как он себя вел. Он хотел меня. Очень сильно. Больше, чем, возможно, даже он осознавал. Но он также хотел доказать, что у него есть вся власть, и он может изменить ситуацию в одно мгновение. Доказал, что он командир. Он не хотел унижать меня, но хотел пробудить эти чувства подчинения, показать, что он может контролировать меня, если захочет.
Вот почему он остался одетым. Вот почему мое платье валялось на полу. Он хотел, чтобы я почувствовала унижение, нужду и разочарование.
Он высказал свою точку зрения, теперь сидел за столом, уставившись в компьютер, потом снова поднял на меня взгляд. В нем была какая-то жестокость. Удовлетворение. Ему понравилось. Понравилось то, что он сделал со мной.
Я держала спину прямо, все еще полностью обнаженная, неторопливо двинулась, чтобы поднять платье с пола, а затем надела его через голову. Мои глаза не отрывались от Джея, когда я застегивала молнию, и каким-то образом процесс надевания платья был более эротичным, чем его снятие. В моем пристальном взгляде была сила. Если бы он хочет разглядывать меня, прекрасно. Я буду разглядывать его в ответ.
Воздух гудел от нашего молчания, от того, что произошло, от того, что мы оба оставили желать лучшего.
Джей отвел взгляд, снова сосредоточившись на своем компьютере, щелкнул и снова стал набирать текст. Интересно, правда ли он что-то делал или просто притворялся, пытаясь отвлечься.
— Ты останешься здесь на выходные, — заявил он, не поднимая глаз.
Я моргнула, глядя на него, удивляясь деловитому тону, который давал понять, что его внимание было приковано не ко мне, а к экрану компьютера. Мою кожу покалывало от быстрой смены эмоциональной температуры.