Джей наблюдал за мной. Губы больше не касались моих бедер. Он получил то, что хотел. То, чего он жаждал. Последнюю часть меня, которую я берегла. Но больше никто это не услышит.
— Вот почему я пошла туда, — прошептала я. — Чтобы убежать от тьмы. Потому что там они живут. Звуки, как кто-то крадется в мою квартиру. Скрип проходящего времени, дыхание монстров. Притаившиеся тени. Та болезнь, которой я так боюсь, та, которую могу прогнать лишь при свете, живет в темноте. Вот чего я больше всего боюсь. — Судорожно втянула воздух. — Пока я не встретила тебя. Потому что ты — тьма. Непроглядная ночь в теле мужчины. И больше я этого не боюсь.
Я хотела спросить, чего боится он. Мне до боли хотелось это знать. Но у меня не хватило смелости. Ещё нет. У меня нет контроля над этим. Над нами. И я никогда бы этого не сделала. Но, тем не менее, я ждала. Чтобы он хоть что-то сказал. Что-нибудь о себе. О своем прошлом. О своих мечтах. Хотя я все еще лелеяла дурацкую надежду, что он промолчит, продолжит целовать мои бедра, притягивая меня все ближе к себе. Но Джей удивил меня. И заговорил:
— Ты цитируешь Альберта Эйнштейна, — сказал он хриплым голосом. — У тебя есть кот по имени Волан-де-Морт. Ты защищаешь незнакомых людей, не думая о своем собственном благополучии. Ты делаешь все для любимых. Даже для тех, кто не заслуживает такой любви. Ты влюбилась в мужчину, который не показал тебе ничего, кроме жестокости. — Он погладил меня по щеке так нежно, что его пальцы едва коснулись моей кожи. — Ты любишь злобу. И ты заставляешь злодеев любить тебя в ответ.
Его слова эхом отозвались в моем мозгу, и я ждала, что вот-вот проснусь. Но Джей остался здесь, суровый и угрюмый. Все мое тело затряслось, я раскололась на части.
— Ты сказал, что никогда не полюбишь меня, — прошептала я. — Ты обещал, что не это не произойдет.
— Я солгал, — пробормотал он. — Я грешник, милая. Ты это знаешь. Моя работа — это ложь. Само мое существование — это череда недоразумений, тайн и предательств. Я никак не мог признаться ни тебе, ни себе, что способен любить. Потому что знал, что моя любовь будет твоим проклятием. Знал, что неизбежно влюблюсь в тебя. Знал, что разрушу твою жизнь, если буду тебя любить. Поэтому солгал. Как настоящий грешник.
Мое бешено колотящееся сердце грозило выпрыгнуть прямо из груди. Оно бы выпрыгнуло прямо в руки Джею. Как будто оно уже не у него.
— Что это значит? — спросила я дрожащим голосом.
— Это значит, что соглашение закончено, — сказал Джей.
Мой желудок скрутило, как только эти слова слетели с его губ. Паника парализовала меня, когда я попыталась переварить то, что он говорил.
— Все кончено? — повторила я, мои губы дрожали.
— Да, — повторил он. Его глаза больше не были жесткими, а лицо не было холодным. — Я не могу быть с тобой только по выходным. Я не смогу соблюдать свои правила. Я нарушил все до единого в ту же секунду, как привел тебя в свой кабинет. Ты привязана ко мне, Стелла. Зацепилась за мои внутренности. И я могу с этим жить. Даже несмотря на то, что пообещал себе плевать на всех в этом мире. Но вот ты здесь. Обвилась вокруг меня.
Я моргнула, глядя на него. На этого красивого, сложного мужчину. Мужчину, который тоже обвился вокруг меня. Он не собирался расставаться со мной. Он положил конец договоренности, иллюзии, что отношения между нами можно контролировать.
— Красная нить судьбы, — прошептала я.
Джей вопросительно наклонил голову.
— Это древний китайский фольклор, — объяснила я. — Связь между двумя людьми, которым суждено быть чем-то друг для друга. Любовниками. Люди, которые через эту красную нить находят друг друга независимо от обстоятельств. Она будет извиваться и запутываться с течением времени, жизни, обстоятельств. Но она никогда не порвется. Красная нить всегда будет держать их вместе.
Я похолодела от этих слов, но не знала почему. Это должен быть счастливый момент, не так ли? Но в любви не было ничего счастливого. По крайней мере, не в нашей. К лучшему или к худшему, мы с Джеем всегда будем связанны. В этом я была уверена. Но не была уверена ни в чем другом.
Джей научил меня стольким вещам. Он дал понять, что я могу выжить в темноте. Что смогу справиться с насилием. Но больше всего он научил меня тому, что такое настоящая любовь. Когда впервые встретила его, я сказала ему, что никогда не была влюблена. Что я хочу жить и испытать любовь типа «не могу дышать без тебя». Эта невыразимая любовь.
Мужчина, который, как я думала, убьет меня прежде, чем я смогу испытать любовь, показал мне, что это такое. Это совсем не то, что я себе представляла. Это было сложно. Тошнотворно, тревожно, страшно. Это то чувство, которое ты испытываешь, когда резко просыпаешься в постели, убежденный, что падал навстречу смерти и не мог найти опору в реальности.
— Завтра мы договоримся о том, чтобы забрать твои вещи, — сказал он, не признавая слов, которые я только что сказала. — Можешь решить, что сохранить, а что заменить здесь. Одну спальню переделаем в кабинет для тебя. Думаю, придется расширить гардероб. Позвоню подрядчикам завтра.
— Подожди, — крикнула я, поднимая палец. — Заменить вещи? Подрядчики?
Джей кивнул.
— Чтобы ты переехала.
— Переехала. — Я склонила голову набок, изо всех сил стараясь не отставать от всего, что он говорил.
— В этот дом, — объяснил он, как будто указывая на очевидное.
Я уставилась на Джея, мое сердце бешено колотилось, а ногти впились в ладони. Мне нужна была боль, дабы убедиться, что я не сплю.
— Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе.
— Стелла. Я только что ясно дал понять, что не собираюсь терпеть еще одну ночь без тебя. Это больше не договоренность. Ты полностью моя. А это значит, что ты будешь спать здесь. Каждую ночь. Волан-де-Морту придется привыкнуть к новой обстановке, хотя я подозреваю, что ему здесь понравится. Твои снежные шары поставим в ванную.
Снежные шары?
Он хотел, чтобы мой кот переехал сюда? Переехал к нему?
— Мы не можем торопиться, Джей, — возразила я.
— Почему нет? — спросил он, теперь теплее. Вибрации его голоса касались моей кожи.
— Потому что… — Я замолчала, пытаясь найти слова, чтобы выразить все причины. Потому что я любила свою квартиру? Потому что Джей убивал людей? Потому что я почти ничего о нем не знала?
— Ты можешь мне кое-что пообещать? — прошептала я вместо того, чтобы спорить.
Джей ничего не сказал. Не сказал тупо «да». Он не такой. Он ждал, выпытывая у меня больше.
— Обещай, что ты тоже мой, — взмолилась я, не в силах сдержать дрожь в голосе.
Взгляд Джея пронзил меня насквозь. Оставил меня в великолепных, разбитых осколках.
— Стелла, я был твоим с той секунды, как ты вошла в мой кабинет.
Потом он поцеловал меня.
Как будто мы в каком-то романтическом фильме.
Хотя, это не так.
Об этом я узнаю позже.
ГЛАВА 18
Стелла
— Я никогда не женюсь, — сказал Джей.
Это пришло из ниоткуда. Мы готовили ужин. Ну, я готовила — мы с Рен недавно начали ходить на занятия по кулинарии, и у меня хорошо получалось, — а Джей печатал на своем ноутбуке. Он все еще работал иногда в своем офисе в клубе в те времена, когда мы с подружками сидели в VIP-зоне, или в те времена, когда я лежала на офисном диване и читала, пока он не решал трахнуть меня у окна. Или в очень редких случаях, когда ему приходилось вести бизнес, в который он все еще не хотел меня посвящать. Бизнес, связанный с сексом. И преступностью.
Бизнес, с которым я смирилась. К лучшему или к худшему. Джей никоим образом не поменяет себя или свой незаконный бизнес. А я влюбилась в него за то, кем он был.
В человека, который контролирует всё в своей жизни. В человека, чье прошлое темнее полуночи. Чье тело было покрыто шрамами. И который обещал, что никогда не влюбится в меня.
Но каким-то образом он изменился. Я изменила его. Но я также понимала, что это максимум. Он не сломается ради меня так, как я сломалась ради него. А мне было достаточно того, что правила исчезли, и что я проводила с ним каждую ночь, а он был дома.
У нас дома.
Ну, моим домом он станет через пару недель. Хоть мне до боли хотелось переехать к нему в ту же секунду, когда он предложил, нужно было сделать паузу. Мне нужно было время переварить то, как теперь будет выглядеть моя жизнь. Или понять, что теперь у меня не было контроля над своей жизнью. Я не позволяла себе мечтать о будущем с Джеем, потому что это было бы формой эмоционального самобичевания.