Важное значение имеет также этическая сторона лжи. В нравственном характере человека всегда привлекает его правдивость, откровенность. Правдивость непосредственно вытекает из этического понятия совести и составляет элемент достоинства человека.
Г. Бендзеладзе пишет: «Если исторически первым пороком была ложь, то, соответственно, первоначальной добродетелью следует признать правдивость, откровенность. Знать правду хотят все, но не всех одинаково устраивает эта правда. В этом и заключается источник лжи. Кто боится правды, тот решается на ложь»[44].
С этических позиций не каждая ложь негативна. Если она в состоянии принести пользу обществу или личности, ее не следует рассматривать как порок. Здесь определяющим является то, какими мотивами руководствуется человек. Если он преследует гуманные цели (например, врач, скрывающий правду о тяжелой болезни от пациента) или выполняет патриотический долг (например, плененный воин, вводящий врага в заблуждение), поступки его оцениваются как высокоморальные. Однако такие ситуации неприемлемы в условиях судопроизводства, преследующего цель установления объективной истины и свершения правосудия. Человек, лгущий на допросе, всегда поступает аморально, равно как и следователь, прибегающий к обману в отношении допрашиваемого.
Этика исходит также из того, что у каждого человека может быть своя сфера интимного, невысказываемого. Понятия самолюбия и достоинства личности подразумевают неприкосновенность такой сферы личных тайн. Поэтому «…мы не имеем никакого права считать неискренним того, кто не желает посвятить нас в интимную сферу своей жизни, открыть свои сугубо личные стремления и желания»[45].
Исходя из этих этических требований, закон предусматривает неразглашение сведений об интимной стороне жизни лиц, в отношении которых производятся обыск и выемка (ст. 170 УПК РСФСР). Следователь не вправе также выяснять на допросе подобного рода обстоятельства, не входящие в предмет доказывания по делу.
Важное значение имеет юридическая (правовая) характеристика лжи и ее последствий в уголовном судопроизводстве.
В соответствии с ныне действующим законодательством, к уголовно наказуемым проявлениям лжи относятся: клевета, то есть распространение заведомо ложных, позорящих другое лицо измышлений (ст. 180 УК РСФСР)[46]; заведомо ложный донос (ст. 180 УК); заведомо ложное показание свидетеля или потерпевшего, заведомо ложное заключение эксперта, заведомо ложный перевод (ст. 181 УК); приписки и другие искажения отчетности о выполнении планов (ст. 1521 УК); распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй (ст. 1901 УК). Влекут уголовную ответственность также такие деяния, способствующий возникновению лжи, как понуждение свидетеля, потерпевшего, эксперта к даче ложного показания или заключения, или к иному нарушению своих обязанностей, либо подкуп этих лиц с той же целью (ст. 183 УК), а также принуждение к даче показаний (ст. 179 УК). Из названных преступных деяний прямое отношение к ложным показаниям допрашиваемых лиц имеют преступления, предусмотренные ст. ст. 180 и 181 (в части заведомо ложного показания свидетеля или потерпевшего) УК.
Представляет интерес рассмотрение проблем смешанного (уголовно — правового, процессуального и этического) характера, касающихся ответственности за дачу ложных показаний.
Нередко свидетели и потерпевшие дают заведомо ложные показания в случаях, когда их допрашивают по вопросам причастности к совершению преступления или же если они состоят в родственных или близких отношениях с обвиняемыми. Хотя эти вопросы лишь в последнее время все чаще становятся предметом обсуждения на страницах юридической печати, проблема «свидетельского иммунитета» и возможности отказа от изобличающих показаний в отношении родственных лиц имеет в нашем уголовном праве давнюю историю.
Еще в первые годы Советской власти юридическая мысль изыскивала возможности совершенствования тактических и процессуальных условий получения достоверных показаний от допрашиваемых. В этом отношении были достигнуты определенные успехи, которые впечатляют в некоторой степени даже в сравнении с ныне действующим уголовно — процессуальным законодательством. Общепризнанным являлось положение о том, что нельзя обязывать свидетелей и потерпевших к самоизобличающим показаниям под угрозой уголовной ответственности. Еще «Положение о полковых судах» от 10 июля 1919 г., а также «Положение о военных следователях» от 30 сентября 1919 г. предусматривали, что свидетель не обязан отвечать на вопросы, уличающие его самого в каком бы то ни было преступном деянии (соответственно ст. ст. 75 и 68). Хотя это положение и не было воспринято ныне действующим законодательством, по этическим соображениям оно представляется правильным. Да и в следственно — судебной практике такие уголовные дела фактически не встречаются. Если допрошенное в качестве свидетеля или потерпевшего лицо скрывало факт совершения им самим какого — либо преступления, то оно впоследующем привлекается к ответственности за совершенное им преступление, а не за лжесвидетельство.
46
Здесь и далее, если иное не оговорено специально, подразумеваются также соответствующие статьи УК (УПК) и других союзных республик.