— Госпожа, вам лишь стоит попросить, — Эдвард тоже улыбнулся, не находя никаких способов ей отказать и потом беря ее за руку. — Вы же прекрасно знаете, что я не смею спорить с вашими желаниями. Однако постараюсь убедить вас, что вряд ли вы найдете там что-нибудь интересное. Я собираюсь пройтись по второстепенным корпусам крепости, дабы убедится в их готовности. Не более того…
— И вы считаете подобное неинтересным? — Лейна покачала головой. — Вся эта крепость необычайно интересна, и, хоть ваши люди и не выпускают нас дальше позволенного, уверена, что каждый гость сделал множество удивительных открытий в этих древних коридорах. Я преисполнена любопытства, что может быть дальше этой ограниченной вами линии, и оттого еще сильнее хочу составить вам компанию.
— Тогда позвольте и мне присоединиться к вам, — Линк хлопнул в ладони, тоже заинтересовавшись неожиданным желанием Эдварда покинуть гостей. — Я сперва подумал, что наш барон все-таки решил не перетруждать свой организм и лечь спать, но раз он никак не может усидеть на одном месте, то я все же пожелаю присоединиться к нему. Это будет весьма любопытно.
— Кажется, что-то подобное ты говорил в тот день, когда Остезейский Союз поддержал мое право на титул. — Эдвард кивнул, соглашаясь. — Буду весьма рад, если согласишься сопровождать нас.
В тот день, когда Тристанский баронат погрузился в хаос внутренней войны, представитель Остезейского Союза проявил необычайную для политики твердость в своих убеждениях, даже без приглашения явившись к молодому барону от лица всего союза. Эдвард хорошо запомнил те дни, отложившиеся в памяти как одни из самых сильных впечатлений, момент его слабости и неуверенности, страха и растерянности перед грядущим. Он был готов ко многому, но не к тому, что в спину ударит один из самых близких людей. Сатон Тристанский прежде всегда был верен феоду и никогда не оспаривал слова старшего брата, и в первые часы после известия о его восстании Эдвард даже не мог определиться, кому вообще теперь можно верить, поглядывая с опаской даже на ближайших советников.
Линк Кессерилд явился к нему лично, не успев даже привести себя полностью в порядок, поднятый прямо с кровати новостями и суматохой в замке. Солдаты, пришедшие с ним, держались напряженно, сняв оружие с предохранителей, не зная, как молодой барон отреагирует, но Эдвард в эти часы готов был выслушать кого угодно, лишь бы хоть немного разобраться в ситуации.
— Господин барон, я только что был извещен о произошедшем… — Остезейский представитель в тот день опустился на одно колено, но не склонил взгляд к полу. Он продолжал внимательно смотреть на молодого наследника титула и следить за его реакцией. — И сейчас явился к вам, чтобы заверить Вашу светлость в лояльности Остезейского союза наследнику прежнего барона Тристанского. Позвольте от имени своих сюзеренов сообщить вам, что Союз сохранит в силе все прежние договоренности и сделает все, что необходимо для помощи и поддержки Вашей Светлости в честной борьбе за сохранение своего титула и жизни…
— Это ваши слова или слова тех, кого вы представляете? — только и поинтересовался Эдвард, отложив в сторону инфопланшет с последними данными с приграничных территорий.
— Не буду вам врать, господин барон, сейчас я говорю о том, что еще не согласовал со своими сюзеренами, но… — Линк вытащил из ножен на поясе дворянский кортик, отчего солдаты сразу же дернулись, направив на остезейца оружие и едва не открыв огонь. Оглянувшись на них, Линк взялся за лезвие, глубоко разрезая кожу, и кровь тонкой струйкой потекла по руке, оставляя на белоснежной ткани быстро растущую полоску.
— Здесь и сейчас, своей кровью на клинке, я, Линк Кессерилд, Остезейский дворянин, равный из общего дела, клянусь вам, барон Тристанский, что произнесенные слова станут реальностью, и если же я потерплю неудачу в этом деле, то отдам свою жизнь в ваши руки. Небеса в свидетели сказанных слов, и гнев их обрушится на меня, если посмею отступиться от них…
— Линк Кессерилд… Я принимаю вашу клятву… — Эдвард тяжело вздохнул, впервые принимая клятву на клинке. — И признаю честность ваших слов. Идите и исполните их, ни один из моих людей не посмеет вам помешать.
Эдвард до сих пор помнил, что Линк рискнул и своей жизнью, и своим положением, чтобы исполнить эту клятву, но Остезейский Союз в итоге поддержал молодого барона, и все кредиты Сатону Тристанскому были обнулены, а счета заморожены. Лишенный и доступа к казне бароната, и остезейского финансирования, мятеж не мог долго и активно продолжаться.