Финансовая стабилизация, которая ценой огромных социальных жертв и деформаций, в том числе ценой дефолта по государственным облигациям, в основном была достигнута к концу 1990-х гг., действительно была необходима, но не после, а до начала либерализации и приватизации; и не за счет населения, потерявшего в итоге доверие и к власти, и к легальным экономическим институтам, прежде всего к банковской системе, а за счет ресурсов, которые к концу советского периода были накоплены в руках государства и его органов. Такая возможность на тот период реально была.
Мотивация власти: абстрактные цели и реальные интересы
Следующая группа причин неудачи реформ – расхождение истинных интересов и мотивов власти, которая взяла на себя ответственность за историческую судьбу России в 1991 г., с декларировавшимися целями создания прозрачной и конкурентной рыночной экономики и обеспечения минимальной социальной защиты населения. Разговоры о демократической рыночной экономике и, соответственно, политических и экономических реформах, призванных обеспечить ее становление, уже в 1992 г. и особенно начиная с 1995 г. стали не более чем идеологическим прикрытием для куда более прозаичных задач и целей.
На деле новую систему формировали не либералыреформаторы, а наиболее энергичная и «голодная» часть старой советской бюрократии. Формировала под себя, под свой менталитет и свои интересы. Разговоры о рынке, конкуренции и тому подобных вещах интересовали правящую элиту лишь в той мере, в которой это было необходимо для обеспечения политической поддержки нового правящего класса. Что же касается реальных действий, то любые меры, ограничивавшие для правящей элиты свободу распоряжения доставшимся ей от советской эпохи наследством, были для нее неприемлемы. Первой и главной задачей переходного периода в понимании тогдашней власти было обеспечение ее собственных имущественных и политических интересов, и в первую очередь использование оказавшейся в ее руках власти для реальной приватизации активов бывшего советского государства.
Субъективные ощущения, планы или представления отдельных представителей нового правящего слоя, по большому счету, не имели значения. В ряде случаев, вполне допускаем, что они искренне ставили задачу построения в России общества западноевропейского или американского типа. Однако общее коллективное сознание этого слоя, его представление о допустимом и недопустимом, возможном и невозможном, желательном и нежелательном обеспечивало принятие именно тех решений, которые создавали условия для успешной конвертации власти в собственность и наоборот. Напротив, те законы или решения, которые могли бы способствовать созданию условий для относительно честной рыночной конкуренции, фактически саботировались, а их воздействие на реальную экономику практически было сведено к нулю.