Наших людей надо возить на Липицкое поле, наших.
Дополнение. К 2016 году, к 800-летию битвы на Липицком поле, установили наконец памятный камень и крест. Но надпись на мемориальной табличке с информацией о событии и количестве погибших владимирцев заканчивается в присущем тому времени абсурдистско-идеологическом, псевдопатриотическом духе: «Вечная слава нашим пращурам!»
Ряд безобразий всегда на виду
Лев Толстой, прочитав «Историю…» С.М. Соловьева, написал: «Приходишь к выводу, что рядом безобразий совершилась история России. Но как же так ряд безобразий произвели великое единое государство?»
Толстой субъективен. У Соловьева не только «ряд безобразий». Но Толстой прав в глобальном, общечеловеческом смысле. Только его упрек надо адресовать всему человечеству и каждому человеку в частности. Натуре человеческой.
Летописи и хроники всех времен и народов – это войны, распри, раздоры, интриги и братоубийства правящих династий. На том стоит описание истории. Во всяком случае, древней.
Попробуйте найти в ней, что было в промежутках между войнами и распрями.
А между тем в этих промежутках умом и руками людей создавалась человеческая цивилизация.
Но не только историки – мы сами не видим и не замечаем. Даже когда свидетельства созидательной работы у нас перед глазами.
Вот вам пример. Во время осады Москвы войсками Тохтамыша в 1382 году в Москве уже были огнестрельные орудия. Что-то вроде пищалей. Назывались – тюфяки. И даже пушки были. В малоизвестной летописной «Повести о нашествии Тохтамыша» прямо говорится: «Тюфяки пущаху… пушки пущаху».
Вокруг того похода и доныне кипят страсти. Он от начала до конца – загадка, некий средневековый шпионский детектив, где закрученная-перезакрученная интрига, где сплошь двойные и тройные агенты, и не понять, кто на кого работает, кто кого использует и какие интересы преследует. А еще надо учесть, что «Повесть…» за века несколько раз переписывалась, редактировалась. Так что – сплошная головоломка. (Вариант ее разгадки я предлагаю в главе «Заговор против Дмитрия Донского».)
И за всем этим для нас совершенно затерялся сам факт, что в Москве в 1382 году (!) было огнестрельное оружие. Быть может, купили его на Западе. А более вероятно, что уже были свои оружейники. Если колокола издревле отливали, то могли отливать и стволы. Да и слог летописи самый обыденный: «Тюфяки пущаху, пушки пущаху…» Похоже, не были они тогда такой уж диковинкой.
А где пушки, там и порох. Значит, в Москве уже в 1382 году было свое пушечно-литейное и химическое производство. Но кто сейчас об этом знает и говорит?
Да и в самой летописи пушки упоминаются мельком, только лишь в связи с войной. Про войны – пожалуйста, про достижения ума и рук человеческих – ни слова.
То-то и оно.
Другой пример – Святослав, князь юрьев-польский. Кто его знает? Сын Всеволода Большое Гнездо. Дядя Александра Невского. Брат великого князя Ярослава, который призвал русских князей признать хана Батыя своим царем. Наконец, самые образованные знают, что после смерти брата Святослав стал великим князем, но его сверг Михаил Тверской.
И почти никто не скажет, что Святослав построил в 1234 году храм, каких не было, нет и не будет в истории человечества. Что Святослав пригласил (или принял на работу, или пригрел) и поныне неизвестного миру гения.
Храм
Девочка рисует на сером асфальте рожицу с оттопыренными ушами и, чтобы не было сомнений, кого она изобразила, крупно надписывает: «Вовка Никитин дурак, осел и глупый крокодил». У палисадников, на кудрявой траве, пасутся гуси. Бабушки беседуют на лавочках, а мужики перекуривают, сидя на свежераспиленных чурбаках: дрова к зиме уже заготавливают. К церковной железной ограде привязана палевая пушистая коза. Когда хозяйка подходит к ней, коза вытягивает шею и нежно целует хозяйку.
Идиллия маленького городка. Юрьев-Польской. Круглая церковная площадь. Тихий вечер.
И в центре площади, в центре этого обыденного житейского круга, приземистый каменный куб с таким же массивным, тяжелым куполом – Георгиевский собор.
Горожане, особенно те, чьи дома выходят окнами на площадь, его почти не замечают. Когда они родились, он уже стоял здесь. И когда их отцы родились, он тоже был. И когда их деды, прадеды и прапрапрадеды… Для них он – часть пейзажа, как небо.
Георгиевский собор в Юрьеве-Польском – единственный на Руси.