Я вижу ее машину в нескольких футах от меня на одном из парковочных мест, а еще через несколько мест я вижу Алистера, прислонившегося к капоту своей машины и разговаривающего со своими друзьями. Я замечаю сильное покраснение на его костяшках пальцев, некоторые из них кровоточат. Он все еще без рубашки после драки, поэтому трудно не смотреть.
Зная, что я должна игнорировать его и просто сесть в машину с Лирой, я знаю, что должна просто уйти, но я не могу. Что-то внутри меня просто не даст мне уйти, пока я ему что-нибудь не скажу.
— Я скоро вернусь. — говорю я Лире, обхожу ее машину и направляюсь в его сторону.
Рук первым замечает меня, ухмылка на его лице вызывает у меня желание дать ему пощечину. Румянец окрашивает мои щеки, когда я начинаю думать, сказал ли он им, что мы сделали? Боже мой, они все знают, что мы сделали?
Внезапно я чувствую себя еще более незащищенным в этом ночном воздухе, и сильное желание поджать хвост и сократить свои потери, но я не могу сделать это теперь, когда один из них заметил меня.
Они все начинают двигаться, поворачиваясь ко мне лицом, это самые неловкие пятнадцать секунд в моей жизни, когда мы все стоим и смотрим друг на друга. Мои глаза отказываются даже смотреть в сторону Алистера, потому что я знаю, что он, вероятно, ухмыляется.
— Ну, это наши бойцы. Рук хлопает их по спине, глядя на Алистера: с днем рождения, чувак.
День рождения?
Они начинают уходить, когда я засовываю руку за спину, нервно держась за рубашку.
— Сегодня твой день рождения? Кажется, это лучший способ перейти к разговору с ним. Я не могу начать с того, что скажу: — Эй, наблюдая, как ты бьешь кого-то по лицу, меня это разозлило и обеспокоило, потому что я думаю, что меня привлекают опасные вещи.
Он кивает, нажимая кнопку на своем телефоне, чтобы показать время: — По крайней мере, три минуты назад.
— У тебя сегодня не будет вечеринки с друзьями и половиной города? Это шутка, которая должна была поднять ему настроение, но, видимо, не удалась.
Сняв рубашку с капюшона, натянув ее через голову, прежде чем посмотреть мне в глаза: — Я не праздную это.
Серьезность давит на его плечи, его тон ровный.
— Да ладно, тебе сколько, девятнадцать? Это закон, что ты не должен возненавидеть свой день рождения, по крайней мере, до сорока лет.
Он усмехается, и с его губ слетает короткий смешок: — День рождения — это празднование дня, когда ты появился на свет, верно?
Я киваю.
— Зачем мне праздновать это, если я не хочу появляться на свет?
Загадка того, кем на самом деле является Алистер Колдуэлл за всей его бравадой, продолжается. У меня были только его части, те, которые я получил, наблюдая за ним и будучи на его плохой стороне.
Я знал, что он зол. Что он до самой смерти был верен тем трем мальчикам. И каждый раз, когда о его семье говорили, он избегал этого.
Когда я росла, моя жизнь была дерьмом, это было тяжело, но я никогда не хотела покончить с собой. Я никогда не хотела быть здесь. Чтобы кто-то захотел этого, ему нужна причина, и чертовски веская.
Он был загадкой, а для любопытной девушки он криптонит.
— Татуировка на бедре. Я уже видела её раньше, у Сайласа тоже есть, не так ли? Я меняю тему, надеясь собрать еще один кусочек его головоломки.
Медленно он приподнимает край своей футболки, обнажая монету со скелетом на лицевой стороне. Я щурюсь, читая слова, написанные сверху и снизу,
— Признайся, Стикс Ферриман. Я читаю вслух.
Не задумываясь, мои пальцы вытягиваются сами по себе, касаясь чернил на его коже.
— Это обол Харона. Во многих культурах существуют мифы о том, что у вас должна быть монета, чтобы заплатить паромщику, который доставляет души из страны живых в страну мертвых. Вот почему некоторые люди кладут монеты на глаза умирающим.
— Как река Стикс в греческой мифологии, — отдергивая мою руку, — так почему у вас двоих одна? Я сомневаюсь, что кому-то из вас не хватает монет, когда придет время.
Его рубашка спадает, снова закрывая татуировку: — У всех нас есть татуировка. Таким образом, мы сможем подкупить наш путь обратно друг к другу. Даже в смерти.
Я никогда раньше не видела такой преданности. Я слышала об этом, когда люди говорили о лояльности, они объясняли это так, но на самом деле никто из них этого не делал. Не так, как они.
Они умрут друг за друга в мгновение ока, и это было очевидно во всем, что они делали. Как будто все осколки сами по себе идеально подошли друг к другу. Они могли вместе совершенствоваться в темноте, защищая друг друга там, где никто не пытался причинить им вред.