Я знал, что он чувствовал, что это было наказанием за что-то, что он сделал в своей жизни, что-то, что когда-то причинило боль его отцу, но я никогда не был уверен, что это было.
Он спрыгивает с крыльца устка и с сердитыми плечами направляется к своему — кадиллаку.
— Мне нужно наверстать всю работу, которую я пропустил, потому что мой сын — невнимательный кусок дерьма, но я ожидаю, что ты будешь дома, когда я приеду, понятно, Рук?
Все, что он делает, это кивает, даже не глядя ему в глаза.
— А вы трое, — он поворачивается, указывая на нас пальцем, — я так близок к тому, чтобы сгноить вас всех в тюрьме, он никогда не должен был с вами дружить. Все хаотичное, что он когда-либо делал, это из-за вас троих. — Он обвиняет, как будто он в суде судит нас за развращение его милого, невинного Рука.
— Ужасно лицемерно с твоей стороны, Теодор. —Тэтчер отвечает, глядя на него сверху вниз.
Нам не нужно говорить вслух, что мы знаем об отношениях Рука и его отца. Он знает, что нам хорошо известно, что происходит, когда он выходит из себя.
Больше мы ничем не обмениваемся до тех пор, пока его машина не выедет с парковки.
Я поворачиваюсь к Руку, кладя руку ему на плечо: — Можем ли мы убить его?
— Я поддерживаю это, а если говорить от имени немого, то он третий. — добавляет Тэтчер.
Он качает головой, глядя на серое небо, будто в этих облаках есть какое-то послание для него.
— Нет. Смерть для него награда. Я хочу, чтобы он страдал. Прямо как я.
С самого детства я всегда хорошо разбирался в цифрах. С самого детства я всегда хорошо разбирался в цифрах. Возможно, это связано с отцом, который научил меня считать карты, еще в раннем детстве, но я все равно предпочитаю цифры всему остальному.
Два плюс два всегда будет четыре.
Квадратный корень из ста шестидесяти девяти никогда не будет равным тринадцати.
В математике все имеет фиксированное значение, конечно, есть разные способы получить ответ, но большую часть времени следует установленной формуле, и она каждый раз дает одно и то же решение.
Математика проще, чем такие вещи, как английский или люди. Оба слишком сложны, у них может быть несколько ответов, восемнадцать тысяч различных способов разбить стихотворение или прочитать, что кто-то имеет в виду, когда говорит: — Я в порядке.
В мире, где все имеет слишком много вероятностей, я предпочитаю числа. Всегда.
Я тереблю лежащую передо мной чистую тетрадь, постукивая концом ручки по белым листам, готовым к началу урока. Все остальные вокруг меня общаются, находят путь к местам, окружавшим лекционный зал. Я выбрала место сзади слева от первого, потому что ненавижу ощущение, будто кто-то говорит обо мне за моей спиной.
Также, по общему признанию, любила, когда люди смотрели.
Занявшись делом, я вытаскиваю свой компьютер из сумки с книгами, ставя новенький MacBook на стол в благоговейном трепете от того, что у меня вообще есть один из них. Томас купил его для меня в подарок, я почти отказалась принять его, но понимала, что он мне понадобится для курсов, которые я посещаю.
— Брайар, верно? — Я ловлю себя справа, неосознанно вздрагиваю, прежде чем встретиться с парой нежных голубых глаз.
Мои брови хмурятся, потому что я не понимаю, что он делает, разговаривая со мной, или откуда он знает мое имя.
— Я Истон, Лиззи упомянула, что ты новенькая в городе. — Он протягивает руку, чтобы пожать мою, как будто это какая-то законная деловая конференция. Улыбка, которая у него была, когда он приехал, не уменьшилась ни на дюйм.
Я робко отвечаю на этот жест, сжимая его теплую руку в своей и следя за его движениями вверх и вниз. Я принимала душ сегодня утром, но что-то в прикосновении к нему заставило меня почувствовать себя грязной. Он выглядит таким чистым, таким уравновешенным и идеально сложенным, что рядом с ним я чувствую себя канализационной водой. Беспокоюсь, что посмотрю вниз и увижу грязь, размазанную по его чистой ладони от моих пальцев.
— Э-э, приятно познакомиться? — То, как я говорю, полна нервов, заставляет звучать больше как вопрос, чем утверждение.
Он без усилий смеется, его белокурые локоны качаются от силы, его большая грудь немного трясется.
— Мой отец убьет меня, если я не окажу официальный прием неместному. Он уже несколько лет пытается привлечь сюда студентов из других штатов. Ты изучаешь математику?
Говорить с людьми — это навык, который он освоил за годы. Можно заметит. В том, как он себя держит. Уверенность в его плечах и природная энергия, которую он излучает, делают его легким в общении. Я просто не понимаю, почему он решил поговорить со мной. Учитывая, что я почти уверена, что нахожусь в нижней части метафорической пищевой цепи по сравнению с ним.