Леон кладет руку ей на поясницу, чтобы привлечь внимание, и она быстро отрывает взгляд от меня, чтобы посмотреть на него.
То, как девушка смотрит на него, вызывает боль в моей груди. Я могу читать ее как открытую книгу, и чувства, которые Летти испытывает к обоим парням Данн, ясны.
Это заставляет меня задуматься — и не в первый раз — о том, какова реальность происходящего между ними. Я дразнил ее за то, что она трахается с ними. Но так ли это? Неужели они действительно думают, что она принадлежит им? Неужели действительно верят, что смогут забрать ее у меня? И думают ли они хоть на секунду, что смогут дать ей то, что могу дать я?
Мысль о следах, которые я оставил на ее теле, заставляет меня улыбнуться. Если они подобрались к ней так близко, как я опасаюсь, то они знают. Они точно знают, кто способен заставить ее сойти с ума. И это уж точно не один из них.
Глава 5
Летти
Мое сердце бешено бьется о ребра, когда я позволяю Леону усадить меня на место рядом с Лукой, готовясь к началу нашей лекции.
Все вокруг меня расплывается, когда обжигающий жар его взгляда опаляет мою спину.
Он не должен быть здесь. Ему следует быть дома, поправляться.
Но…
Черт.
— Вот черт, — рявкаю я, когда все мои ручки с грохотом падают на пол у моих ног.
— Ты в порядке? — спрашивает Лука, хватая мою дрожащую руку, когда я наклоняюсь, чтобы схватиться за его ногу.
Его успокаивающее прикосновение немного расслабляет меня, и я наклоняюсь к нему, нуждаясь в том, чтобы он обнял меня и сказал, что все будет хорошо.
— Конечно. — Я улыбаюсь, но он понимает меня лучше, поэтому не ведется на это.
— Лет, ты дрожишь.
— Слишком много кофе? — Это не должно было прозвучать как вопрос. В ту секунду, когда Лука слышит ложь, он оглядывается через плечо, правильно предполагая, что — или кто — так повлиял на меня.
Он явно не замечает Кейна, прячущегося в тени в самом конце комнаты.
Его обеспокоенный взгляд находит мой, и комок эмоций растет у меня в горле.
Я ненавижу это.
Знаю, что должна просто сказать ему правду. Но я беспокоюсь о том, как он отреагирует.
Смотреть, как он пробивает стену в четверг вечером, и видеть доказательства того, что он и Леон поддрались из-за меня, будет только верхушкой айсберга, если они узнают правду.
Я не могу так поступить ни с одним из них. Футбол в колледже всегда был их мечтой. Как и НФЛ. Я отказываюсь быть человеком, который встанет на их пути.
— Вот, держи, — говорит он, поднимая ручки из-под стула.
— Спасибо.
Лука вглядывается в мое лицо, изучает меня. Миллион вопросов крутится на кончике его языка, но, к счастью, у него нет возможности задать ни один из них, потому что профессор Уитмен начинает нашу лекцию, и мы вынуждены слушать.
Опустив левую руку на мое бедро, он мягко сжимает его в знак поддержки, а правой берет ручку и начинает делать заметки.
Его прикосновение кажется предательским, в то время как взгляд Кейна продолжает обжигать мой затылок.
Не в силах остановиться, я наклоняюсь к Луке и быстро целую его в щеку.
Он поворачивается ко мне, его улыбка озаряет его глаза и заставляет зеленый блеск искриться чем-то, что я не хочу признавать.
Когда проснулась сегодня утром, Луки уже не было рядом, а на его месте, с другой стороны моей подушки, была записка, в которой говорилось, чтобы я позвонила ему, если он мне понадобится, и что встретится со мной на занятиях.
Хотя я скучала по нему, я знала, что он поступил правильно.
Что-то изменилось между нами, пока парень обнимал меня прошлой ночью. Он хотел мне что-то сказать, я почти могла прочитать это, но была в ужасе от слов, которые, я думаю, тот хотел сказать.
Если — или когда — он скажет то, чего я боюсь, тогда это снова все изменит, и я не уверена, что смогу с этим справиться.
Прямо сейчас я нуждаюсь в нем.
Нуждаюсь в моем лучшем друге, которым он всегда был. Возможно, в прошлом было так много раз, когда я отчаянно хотела, чтобы линия размылась, но сейчас не то время.
На мгновение я опускаю свою руку к его и сжимаю, прежде чем снова сосредоточить свое внимание на нашем профессоре и изо всех сил стараться не тратить всю лекцию на мысли о парне, сидящем позади меня.
Не успеваю я опомниться, как низкий голос профессора Уитмена смолкает, хотя я едва слышала слова.
Я со стоном убираю книги и ручки.
— Ты в порядке? — спрашивает Леон.
— Отлично. Лучший день в моей жизни, — невозмутимо отвечаю я.