— А теперь я хочу узнать, все ли в порядке с тобой, — нежно говорит она.
Я смотрю на нее. В ее глазах есть мягкость, которая выбивает меня из колеи. Я крепко сжимаю руль, осознавая каждое движение и то, как она может воспринять их. Хороший мужчина, после той ночи, когда она поцеловала меня, в тот вечер, когда я поцеловал ее в ответ, никогда бы снова не остался с ней наедине.
Но я не хороший мужчина.
Я мужчина, который медленно, но верно движется в неправильном направлении.
— Я в порядке, — но это звучит дико и отчаянно.
— Что случилось? — спрашивает она. — Это твоя жена, да?
Мне не следует ей ничего рассказывать. Я должен позволить личным вещам оставаться личными. И все же, это Наташа. Я ничего не могу скрыть от нее. Мало того, что она знает меня так, как я не могу даже понять, я хочу быть честным с ней. Я хочу сказать ей, поговорить с ней, довериться ей.
Я хочу ее во стольких многих, слишком многих, смыслах.
Делаю глубокий вдох.
— Просто я начинаю понимать, что мы с Мирандой совершенно разные люди. И были такими уже давно.
Тишина. Я смотрю на нее и вижу, как она смотрит на свои руки, ее округлое лицо милое и грустное.
— Ой. Ну, брак — тяжелая работа, я думаю. Должно быть, это нормально.
— Люди хотят, чтоб ты верила в это, — говорю ей. — Но, не уверен, что я согласен на такое. Не тогда, когда знаю, как хорошо все может быть.
Я позволяю словам повиснуть в воздухе. Не уверен, что Наташа отреагирует на них.
Она смотрит в окно.
— Всегда можно пойти к семейному консультанту.
— Она не пойдёт на это.
— Ты этого не знаешь, — нерешительно говорит она.
— Я знаю, — говорю ей.
Я не упоминаю тот факт, что я предлагал это в прошлом году, когда впервые столкнулся с проблемами в спальне с Мирандой. Откровенно говоря, я не мог возбудиться. Она не обижалась так сильно, как я думал, будет, но даже тогда я задавался вопросом, есть ли какая-то скрытая проблема.
Проблема все еще присутствует, хотя я и не пытался заниматься с ней любовью уже в течение нескольких месяцев. Так просто... проще.
— Она просто счастлива когда все так, как есть, — говорю ей.
— А ты нет.
Я разминаю руки на руле и вижу себя в зеркале заднего вида, насколько усталым я выгляжу.
— Я совсем не счастлив.
Играет Отис Реддинг, и мы замолкаем. Деревья, поля и маленькие города, нежащиеся под солнечными лучами, пролетают мимо.
— А сейчас ты счастлив? — наконец спрашивает Наташа. — Прямо здесь, со мной.
Я сжимаю зубы. Насколько же прямолинейна эта очаровательная девушка. Ни границ. Ни страха.
Я смотрю на неё.
Она смотрит на меня.
— Да, — отвечаю я. Я не могу лгать. — Я всегда счастлив с тобой.
И все же правду очень трудно переварить.
Ее глаза сияют, улыбка нежная.
— Я счастлива с тобой.
Дыхание покидает меня. Не могу объяснить, что заставляют меня почувствовать ее простые слова. Это ощущение похоже на то, как если бы мою душу мягко заставили бы проснуться от долгого сна, и она первое, что я увидел.
Мне нечего сказать в ответ. Есть лишь понимание того, как каждый из нас чувствует себя. Мы делаем друг друга счастливыми.
Я практически протягиваю руку, чтобы дотронуться до неё, просто почувствовать ее плоть, ее тепло, но затем раздаются предупреждающие звоночки, звенящие в ушах.
— Ты уезжаешь, — внезапно говорю я. — Следующая неделя - последняя.
— Знаю, — шепчет она. — Я пытаюсь не думать об этом.
— Я ещё и близко не подошёл к финалу книги.
— Ты найдёшь кого-то другого, кто поможет тебе с исследованием.
— Но кто-то другой — это не ты.
— Полагаю, я незаменима, — говорит она бойко, хотя, когда я смотрю на нее, пока она смотрит в окно с выражением огорчения на лице.
В конце концов, мы добираемся до Балморала и видим, что ворота закрыты.
— Может быть, королева сегодня не в настроении для посетителей, — говорю ей, заезжая парк.
Я ожидаю, что она будет разочарована, но Наташа просто пожимает плечами. Она делает глоток кофе, теперь уже холодного, и вздрагивает от вкуса.
— Может, мы можем найти другой замок по соседству, — предлагаю я.
— Все прекрасно, правда. Замок никогда не это был целью, Бригс. Мне просто нравится проводить время с тобой.
Она медленно уничтожает меня, шаг за шагом. Я смотрю на нее с благоговейным трепетом, на это чудесное создание, которое хочет провести время со мной. Эта редкая и прекрасная девушка, которая говорит, что я делаю ее счастливой, может быть, такой же счастливой, как и она меня.
— Что ты видишь во мне? — тихо спрашиваю я. Не могу не спросить.
Она наклоняет голову, нахмуриваясь.
— Я вижу тебя. А что видишь ты?
Я втягиваю воздух сквозь зубы, удерживая слова. А затем позволяю им выйти.
— Все, — говорю я с чистой болью в груди. — Я вижу Наташу. Я вижу все, чего мне хотеть не следует. Все, что я хочу. Все, что заставляет мир вращаться вокруг своей оси. Ты понятия не имеешь, что ты делаешь со мной. Понятия не имеешь.
Она наклоняется, глаза умоляют.
— Тогда покажи мне, что я делаю с тобой.
— Ты уезжаешь, — шепчу я.
— Покажи, — настойчивей говорит она. — Покажи мне.
Я готов услужить ей.
Я хватаю ее лицо руками, пальцы впиваются в ее мягкие щеки, и целую ее. Не нежно. Жёстко и лихорадочно и мокро, мои губы врезаются в ее, наши языки скользят друг по другу, не стесняясь. Огонь внутри распространяется повсюду, заполняя каждую пустую часть меня. Я издаю стон ей в рот, когда она с отчаянием возвращает поцелуй, ее руки крепко держаться за мои бицепсы, ногти впиваются в рубашку. Мой член дергается в штанах, почти неожиданно, и я внезапно осознаю, насколько остра моя страсть к ней.
Я зарываюсь пальцами ей в волосы, и она нежно стонет, нить продолжает оплетать мое сердце.
Моя жажда растет, невероятная, и я очень близок к тому, чтобы потерять контроль над своим телом, своим духом и просто вручить все это ей.
Но я женат, и она покидает меня.
И чего бы я ни хотел от неё, все не может продолжаться вот так.
Я открываюсь от неё, губы ноют от разлуки с ней, и, тяжело дыша, мы смотрим друг на друга.
— Прости, — говорю я, пытаясь выровнять дыхание и прийти в себя. — Мне жаль. Это было неправильно.
— Было ли? — тихо спрашивает она. А затем словно понимает, что именно сказала. Качает головой и откидывается назад. — Да, конечно, это было неправильно.
— Ты уезжаешь, — говорю я ей.
— И у тебя есть жена.
— Но я не хочу, чтобы она и дальше была моей женой, — говорю я, потрясенный своим признанием. Я громко выдыхаю и опускаю голову на руль. — Я никогда не хотел, чтоб все повернулось вот так. Гребаный беспорядок. Я бы продолжал жить в браке еще много лет, не зная, что что-то упускаю.
— В конечном итоге ты бы все равно проснулся, — говорит Наташа. — Человеческое сердце не должно находиться в клетке у того, кто не лелеет его.
Я поворачиваю голову, все еще лежащую на руле, и умудряюсь слабо улыбаться ей.
— Очень поэтично.
— Это правда. Ты должен сделать это ради себя, чтобы сделать себя счастливым, особенно когда ты с кем-то, кто тоже недоволен.
— О чем ты говоришь?
Она поднимает брови.
— Ну, я о том... что ты собираешься делать, когда я уйду?
Я качаю головой, рассеянно глядя в окно на деревья, примыкающие к резиденции
— Я не знаю.
— Вернёшься к той жизни с ней, которой живёшь сейчас? Ты сам сказал, что это не правильно.
— Да, не правильно... но... я бы сделал это ради Хэймиша.
— Это неправильный ответ.
— Что ж, это единственный ответ, который у меня сейчас есть, — грубо говорю я. — Ты должна понять. Твой отец оставил вас с матерью.
— Мне было десять, — парирует она, — и мне пришлось мириться с детством, полным сражений и плача, и оскорблений, и родителей, которые не разговаривали друг с другом, только лишь кричали. Я просто хотела, чтобы мои родители были счастливы, чтобы и я могла быть счастливой. Им следовало расстаться раньше. Мне просто не повезло, что меня не увезли во Францию.