Я стону, голова откинута назад, пока его язык продолжает щелкать по соску, твердый и быстрый. Это приводит к тому, что каждый нерв завязывается в узел. Мне даже не нужно угадывать, мокрая ли я, я это знаю, и с каждой минутой я становлюсь все более возбужденной и отчаянной. Спина выгибается, и я подталкиваю грудь к нему, умоляя о большем.
У меня нет времени в моем туманном мозгу думать о том, что это Бригс.
Но это Бригс.
Это его зубы сейчас царапают мои соски, заставляя меня вскрикивать.
Его руки скользят вниз к моим джинсам и расстегивают их.
Это его член прижимается ко мне, натягивая ткань брюк.
Похоть ударяет меня словно пощёчина. Я не хочу ничего, кроме как кончить. Хочу, чтоб он заставил меня кончить, хочу снять его одежду, свою одежду, и чтоб он безрассудно трахнул меня на своём столе, пока я не закричу его имя.
Если он захочет отшлепать меня линейкой, я не стану жаловаться.
Боже мой, я так давно не занималась сексом.
— Ложись, — бормочет он, отталкивая бумаги, а потом кладёт руку мне на грудь и настаивает.
Я откидываюсь назад, жесткий край стола врезается в лопатки, а он стаскивает мои джинсы и трусики с бедер.
С облегчением я понимаю, что на этот раз я не надела Спанч Боба но, взглянув на Бригса, как он смотрит на меня, эротичный взгляд его глаз на мою киску, я не думаю, что он даже заметил бы.
— Боже, ты прекрасна, — бормочет он, — лучше, чем я себе представлял. — Он скользит рукой между моих ног, обводя пальцами клитор, прежде чем медленно войти в меня одним пальцем. И наклоняется вперед, глядя на меня, пьяный от похоти. — И очень, очень влажная.
Его глаза лишают сил. Не думаю, чтобы когда-то раньше кто-то смотрел на меня вот так. Почти слишком интимно. Я закрываю глаза и стараюсь контролировать свое дыхание, когда он медленно толкает в меня другой палец. Я задыхаюсь, сжимаясь вокруг него, в то время как подушечкой большого пальца он потирает мой клитор.
Чертово блаженство.
— Ты собираешься раздеваться? — затаив дыхание, спрашиваю я, глядя на него вверх.
— Когда я засуну в тебя свой член и трахну на этом столе, да, — говорит он хриплым голосом. — А сейчас я хочу попробовать тебя.
Он толкает третий палец внутрь и медленно вытаскивает их, проводя по своим губам.
Я тяжело сглатываю, шокированная его бесстыдством.
— Опять же, — медленно говорит он, когда его глаза впиваются в меня. — Лучше, чем я думал.
Затем он встает на колени, и его голова оказывается между моих ног, а я наполовину лежу на столе. Он широко разводит мои ноги, прежде чем впиться руками мне в бедра, удерживая на месте.
Я не готова к этому, к нему, опустившемуся передо мной. Я ежедневно фантазировала об этом, но никогда и представить не могла, что это случится со мной совершенно обнаженной на его столе в его кабинете, когда он полностью одет и его голова между моих ног.
Я стараюсь сидеть и смотреть, полностью очарованная и возбужденная этим зрелищем, но когда его язык лениво скользит по моему клитору, и меня пронзает, словно от удара током, я вынуждена лечь обратно. Чувство слишком велико, я чувствую себя губкой, пытающейся впитать звезды, молнии и все красивое, и это слишком ошеломляюще для этого мира.
И Бригс неумолим.
Имею в виду, господи боже, этот мужчина умеет работать ртом. Он поедает меня с грубой настойчивостью, губами, языком, а иногда и эти длинные пальцы работают надо мной в диком безумии.
Я не могу думать.
Не могу дышать.
Я чувствую, лишь как кипит моя кровь, нервы завязываются в узлы, все натягиваясь и натягиваясь, пока он не начинает стонать в меня, и тогда я впиваюсь ногтями ему в голову, и его язык толкает меня через край.
Я такая нуждающаяся, настолько отчаянная, что, когда он прижимает свой чертов нос к моему клитору, все узлы сразу же развязываются.
Мое тело, словно хлопушка с конфетти.
Я взрываюсь в пространстве, стону, извиваясь на его столе, когда оргазм вырывается из меня, чувствуя, как яркие частички меня плывут по небу.
Но облегчение недолговечно.
Пока я восстанавливаю дыхание, ноги все еще вялые, я смотрю вверх, он стоит между моих ног и снимает рубашку.
Расстегивает ремень.
Снимает брюки.
И остается лишь в серых боксерах.
Проклятье.
Черт.
С таким же успехом он мог бы быть голым.
Я могу видеть каждую жесткую, твердую деталь его возбужденного члена.
Он сказал, я лучше, чем он представлял?
Он в миллион раз больше, чем я представляла.
И я представляла, что его член примерно обычных размеров.
Я с трудом сглатываю, пораженная тем, как быстро, в считанные секунды, я перешла от усталого и насыщенного состояния, к голодному и, ну, немного испуганному.
Уже слишком поздно менять его прозвище на - Профессор Жеребец?
Каким-то образом мне удается отвести взгляд от его боксеров и посмотреть на его тело. Он подтянутый и мускулистый, от широких плеч и груди до четко очерченного пресса и резкой V его бедер. Волоски на груди редеют, а затем снова превращаются в полоску, ведущую от пупка к паху.
Он такой мужественный, и его поза подсказывает, что он чувствует себя комфортно с собственным телом. Однажды, когда я была пьяна, то дразнила его, гадая, как он выглядит внизу. И я нисколько не разочарована. Я хочу пробежаться губами, пальцами и грудью вдоль каждого дюйма его худого, заработанного тяжелым трудом, тела. Хочу почувствовать, как он, мокрый от пота, прижимается к моему.
— Ты так и будешь просто стоять там? — говорю ему, чувствуя себя слегка уязвимой, я ведь все ещё обнажена, лежу, раздвинув ноги и ожидая.
Он посылает мне уверенную улыбку и снимает боксеры, позволяя члену, твёрдому и толстому, встать перед ним.
Черт. Теперь он вынуждает меня испытывать эту неотложную, изнурительную нужду. Мне необходимо все - жёстко, быстро и прямо сейчас.
Он встает между моих ног, темный, влажный кончик члена потирает мой чувствительный клитор, когда он наклоняется в сторону и открывает ящик. Быстро копается и вытаскивает презерватив.
Я вопросительно смотрю на него.
— У тебя в кабинете есть презервативы?
— Теперь есть, — говорит он, разрывая пакет с фольгой. — Они постоянно раздают их. Дешевле, чем покупать свои.
Я качаю головой.
— Профессор МакГрегор, я в шоке.
— Тогда вас легко шокировать, мисс Трюдо. Давайте, это исправим.
Мне нравится, очень нравится то, насколько нормальным это ощущается: поддразнивание, нахождение полностью обнаженными друг с другом, озорные ухмылки и намеки.
Но, когда он надевает презерватив на кончик члена, медленно скользя вниз (и я становлюсь все более и более нетерпеливой) что-то в его глазах меняется. Улыбка исчезает. Глаза напрягаются. Помните, я сказала, что его глаза просто кричат о сексе? Ну, теперь они орут, черт возьми, как будто он собирается полностью опустошить каждый дюйм меня, пока я не стану умолять его остановиться.
И это нечто большее. Что-то темное и глубокое, как будто он хочет не только мое тело, но и мою душу. Я могу почувствовать это в его взгляде, в том, как он продолжает тщательно вглядываться в меня, пытаясь найти что-то, что удовлетворит его.
— Сядь, — бормочет он, обнимая меня за талию и поднимая. Я оборачиваю ноги вокруг него, кладу руки ему на шею, уже мокрую от пота. Наши лица в дюйме друг от друга, но он не целует меня. Он трахает меня глазами, глядя на мои губы так, словно думает обо всех вещах, которые мог бы сделать мой рот.
Я хочу показать ему.
Приближаю лицо к нему, беру зубами его нижнюю губу и нежно посасываю.
Я чувствую, как в его груди возникает гулкий стон, как будто он едва удерживает свою похоть, словно миллион лошадей скачут у ворот, ожидая, когда их развяжут.
— Я пытаюсь набраться терпения, — хрипло шепчет он, целуя меня в уголок рта. — Я не могу действовать слишком быстро. Мне нужно смаковать, — целует мою челюсть, — каждую, — целует меня в шею, — часть тебя.