Он смотрит на меня, предупреждая, чтобы я молчала, а затем медленно открывает дверь и высовывает голову.
— Да? — говорит он. Голос такой спокойный и ровный, что трудно поверить в то, что сейчас произошло.
— Извините, что побеспокоила вас, — черт возьми, это голос Мелиссы. — Я подумала, может у вас есть минутка, чтобы помочь мне с предстоящим уроком.
Бригс напрягается.
Я задерживаю дыхание.
— Я сейчас занят, — он говорит так грубо, что я задаюсь вопросом, потому ли это, что его застали врасплох или ему не нравится Мелисса?
— Чем? — спрашивает она. Мне не нравится тон ее голоса. Слишком любопытный, слишком непринужденный.
— Увидимся на занятии, — говорит он и тут же закрывает дверь, запирая ее. Он прислоняется к ней, склонив голову, делая глубокий вдох. Я ничего не говорю, не сейчас, пока еще не уверена, что она ушла.
Если он свяжется с тобой, я донесу на него, — сказала Мелисса. Насколько серьезно она говорила? Мне не хочется выяснять.
Проходит, кажется, вечность и Бригс отходит от двери, и мои глаза фокусируются на его крепких бедрах, выглядывающих из-под рубашки. Шоу заканчивается, когда он, нахмурившись и задумавшись, снова надевает брюки.
— Она ушла? — шепчу я.
Он кивает.
— Надеюсь.
— Она часто приходит сюда?
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, затем потирает губы.
— Насколько хорошо ты знаешь свою подругу? — спрашивает он.
Я моргаю, застигнутая врасплох.
— Лучше всех. Ее не так уж трудно понять.
Он смотрит на меня с легким недоверием.
— Очень хорошо.
— Почему?
Качает головой.
— Просто так, — подходит к столу и перемещает его туда, где он стоял. До того, как он как следует оттрахал меня
Боже.
Я все еще не могу поверить, что мы сделали это. На его столе. Что это вообще произошло. Но я все еще чувствительна там, где он вбивался в меня, и кожа на всем теле ощущается поврежденной. Знаю, что я уже другая, свечусь внутренним светом, как горячий расплавленный металл.
Но... что теперь?
Бригс прочищает горло, рассеянно глядя на свой стол.
— Не хочешь встретиться сегодня вечером? — его глаза порхают ко мне, на губах застенчивая улыбка. — Может быть, выпьем перед этим в баре?
Я усмехаюсь, полностью очарованная.
— Конечно.
Сказать, что у меня голова идет кругом, было бы преуменьшением. Я знаю, что именно только что произошло между нами, но страх, что это не превратится в большее, всегда сидит глубоко во мне. Отношения с Бригсом, возможно, могут стать полной зависимостью, но это не должно меня удивлять. Давным-давно меня тянуло в его кабинет, словно он был луной, и я была морем во власти своих диких приливов. Теперь, когда есть еще и секс, не уверена, как я переживу все это.
Ты не можешь, — предупреждает голос в моей голове. — Подумай о своем психиатре. Подумай о том, что Бригс значит для тебя. Защити себя.
Но уже слишком поздно.
— Думаешь, мне безопасно выходить? — спрашиваю его, хотя прошло не менее пяти минут. — Или Мелисса преследует тебя так же, как я?
Он не улыбается в ответ, от чего я на минуту прихожу смятение. Затем медленно кивает.
— Все хорошо. Увидимся в «Добровольце» в семь?
— Увидимся, — говорю ему, направляясь к двери.
— Подожди, — говорит он.
Он шагает по комнате длинными ногами и хватает меня за руку, притягивая к себе, глаза пылают, прежде чем он целует меня.
Поцелуи Бригса превращают меня в незаметный, горячий ветерок, угрожающий поднять меня и унести прочь, туда, где ничего, кроме нас, не имеет значения.
— Ты точно знаешь, как сделать так, чтобы девушке было трудно уйти, — задыхаясь, говорю я, когда он отстраняется.
Он ухмыляется.
— Хорошо.
Глава 14
БРИГС
Я едва могу поверить в то, что произошло.
В одну минуту, я в был в своём кабинете, зализывал раны, а в следующую, я глубоко в Наташе, трахаю ее на своём столе.
Безумно трахаю ее.
Не думаю, что когда-либо был таким же диким и безжалостным, как сегодня с ней, что не удивляет меня, учитывая то, как я к ней относился. Я думал, что над моей головой висит облако вины, говорящее мне, что мы не можем и не должны. Но вся вина испарилась в тот момент, как она сказала: «Поцелуй меня».
Конечно, некоторая вина угрожает поднять голову, готовая вступить в игру, как это всегда бывает. Она говорит мне, что я могу двигаться дальше, с кем угодно, кроме нее.
Но я хочу лишь ее.
И всегда хотел лишь ее.
Наверное, именно в этом и заключается мой страх. Потому что с Наташей это не интрижка, не случайные отношения. Я сходил с ума по ней раньше, и я, конечно же, потеряю себя снова, если уже этого не сделал.
В смысле, прошло лишь пара часов с того момента когда я был в ней в своём кабинете, и этого не достаточно. Мне никогда не будет достаточно. Я смотрел, как она выходит из моей двери, и сразу же почувствовал себя лишенным чего-то и странно испуганным, словно что-то ужасное может произойти с ней между тем временем, когда она покинула мой кабинет, и тем временем, когда снова увижу ее в баре. Возможно потому, что я знаю, каково это потерять так много. Ставки становятся намного выше. Угроза повторения всего этого. У судьбы теперь может быть цель на моей спине, потеря притягивает потерю.
Но эти мысли совсем не помогают, поэтому я прилагаю все усилия, чтобы избавиться от них и продолжаю свой день.
Естественно, каждую минуту мои мысли возвращаются к Наташе.
То, как распахнулись ее губы от избытка страсти.
Опьяняющий взгляд сексуальных глаз.
Маленькие звуки, первобытные и задыхающиеся, когда она кончила.
Воспоминание наших обнаженным, потных тел будоражат меня, и я ощущаю это, что бы ни делал.
Я был с несколькими девушками до Миранды, и это никогда не было так. У меня была своя доля страсти с Мирандой, особенно после свадьбы.
И все же все это было совсем по-другому.
То, что мы разделили с Наташей, превосходит все ожидания и мечты. Мне трудно говорить об этом, не используя избитые фразы. Но я полагаю, слово «необыкновенно» могло бы подойти, хотя одно слово никогда не может сказать достаточно. Сомневаюсь, что все слова могли бы.
В шесть я собираюсь, натягивая джинсы, футболку и куртку, смотрю на себя в зеркало, прежде чем отправиться в паб через улицу.
Оказывается, я чертовски нервничаю. Это не имеет никакого гребаного смысла, учитывая все обстоятельства, но такова правда. Я киваю Максу и занимаю свое обычное место у стойки.
— Сегодня один? — спрашивает Макс, пока наливает мне пинту.
— На данный момент, — говорю ему.
— Та же деваха? — спрашивает он, глаза мерцают.
Я беру у него пиво и криво усмехаюсь.
— Деваха? Мы что, в пятидесятых? Да, та же женщина.
— Хорошо, — говорит он. — Я уж начал было думать, что ты всегда будешь сидеть здесь один.
Я вскидываю бровь. У нас с Максом отношения бармен-клиент, но он знает о Миранде и Хэймише. В мою вторую ночь в баре мы разговорились, и когда люди спрашивают о моем прошлом, есть ли у меня семья, я не из тех, кто может молчать. Я не рассказываю много, но говорю достаточно, чтобы они знали правду.
— Поживем - увидим, — говорю ему, такой осторожный.
— Неа, — громко говорит он с большой улыбкой, демонстрирующей клыки. — Ты знаешь, я эксперт в любви.
— Лишь потому, что ты бармен...
— Да, бармен, конечно, — говорит он, наклоняясь через стойку. — Но я так же был и священником. Гуманист. Я все еще он и есть.
Почти выплёвывая пиво, я осматриваю Макса с ног до головы. Максу, должно быть, ближе к шестидесяти, с большим пивным брюхом, спутанными седыми волосами и усами, которые выглядят так, будто были сорваны с лица Граучо Маркса. Он больше похож на седого старого шофера, чем на священника.