Тем не менее, я возвращаюсь в укрытие прежде, чем какая-либо мысль о стрельбе даже приходит мне в голову. Пистолет дрожит у меня в руках. Но мы должны победить в этом. Все должно быть в порядке. И хотя я логически понимаю, что Том может позаботиться о себе, невозможность увидеть его пугает меня до чертиков. С ним должно быть все в порядке. Я не готова иметь дело ни с чем другим.
Я сосредотачиваюсь на том, чтобы держать локти ровно. Трюк, которому однажды научил меня старый флорист в мой первый день по-настоящему оплачиваемой работы, когда у меня тряслись руки от нервов. Тогда были другие ставки, но это сработало тогда, и это работает сейчас. По крайней мере, немного. Достаточно, чтобы я высунулась и произвела залп выстрелов в общем направлении. Нет времени на чувство вины или что-то в этом роде. Если я кого-то убью, так тому и быть; они набросились на меня первыми.
Мы с Хелен по очереди стреляем во все, что движется в сумерках. Не уверена, что я попала в кого-то; у меня не очень хороший прицел. Но мы должны, по крайней мере, замедлить их.
Когда мои глаза привыкают к полумраку, я вижу, что она не лгала о телах, усеивающих ее лужайку. Со всеми этими розовыми кустами и декоративными изгородями это похоже на неудачную вечеринку в саду. Арчи, очевидно, привел с собой небольшую армию, и мало-помалу мы их уничтожаем. В серо-фиолетовом небе мерцает первая звезда. С чем-то таким повседневным на виду, трудно понять, как мы все попали в эту переделку.
Мы не утруждаем себя перезарядкой. Вместо этого мы хватаем новое оружие из ее сумки, лежащей между нами.
Лиса ныряет на пол.
—Пожар в…
Все здание снова сотрясается, и мы падаем на пол. Все превращается в заполненный дымом хаос. Должно быть, на нас летят еще какие-то реактивные снаряды, потому что там, где раньше было кухонное окно, зияет дыра, а шкафы позади нас теперь горят. Это не большой пожар — пока, но все же ... Сейчас мы находимся в зоне боевых действий.
Очень медленно Лиса поднимается с пола. Стекло порезало ей щеку; пыль покрывает ее темные волосы.
— Трахни утку.
— Я потушу огонь, — кричу я, справившись с кашлем. Лиса и Хелен стреляют лучше, так что то, что я справляюсь с огнем, имеет смысл.
Хелен кивает и возвращается на позицию с огромным блестящим револьвером. Нечто подобное можно увидеть в Вестернах. Хотя, честно говоря, думаю, что даже Джон Уэйн остерегался бы чего-то такого размера.
— Ненавижу переходить на личности, но эти люди всерьез начинают меня бесить. — Двигаясь теперь немного медленнее, Лиса стискивает зубы и вытаскивает пистолет, прикрепленный к ее бедру. Это невозможно остановить. Нет времени на отдых, не говоря уже о восстановлении сил. — Скорпион заплатит за это дерьмо, если она все еще жива.
На стене у плиты висит маленький огнетушитель. Хелен действительно обо всем подумала. Хотя пуленепробиваемое стекло было бы неплохо.
Из всех вещей, она решила сэкономить на этом. Если мы выберемся из этого целыми и невредимыми, я поговорю с ней об этом.
Я стараюсь не высовываться, но этот огонь сам по себе не погаснет. Поэтому я протягиваю руку вверх, направляя сопло на пламя. Можно с уверенностью сказать, что дорогая мебель Хелен испорчена. То же самое касается всех причудливых тарелок и хрусталя, которые были разнесены вдребезги.
И пока я думаю об этих действительно бесполезных, глупых мыслях, два "нечто" ударяют меня в спину, заставляя задохнуться. Вся моя грудная клетка сжимается. Затем раскаленная огненная линия проходит по моей руке. Огнетушитель выпадает из моих внезапно онемевших рук, и все, что я могу сделать, это попытаться дышать сквозь боль.
Это мучительно.
— Ложись! — кричит Лиса.
Отличный совет. Только ты примерно на пять секунд опоздала.
Моя задница падает на пол, моя рука прикрывает кровавый след, оставленный пулей на моей руке.
Охэточертоводерьмо.
На секунду я зажмуриваю глаза, пережидая мгновенье. По крайней мере, красная жидкость не хлещет. Это просто чертовски больно. Кроме того, думаю, что у меня может быть сломано ребро, учитывая, что пули попали в заднюю часть моего жилета, потому что каждый вдох — это чистая агония.
В фильмах, когда в людей стреляют, они просто выдерживают это.
Какая несусветная и полная чушь собачья.
Мое тело сотрясается, а по лицу текут слезы. И все же, по крайней мере, мне удалось потушить пожар. Шкаф представляет собой просто дымящееся месиво из пены и кровавой бойни. Жаль, что я плачу и разрушаю свой статус крутой.
— С меня хватит этой ерунды, — рычит Хелен, откладывая револьвер и вытаскивая свой сотовый. Затем она толкает аптечку в мою сторону, сильно хмурясь. Как будто я специально бросилась под пули или что-то в этом роде.
Шум выстрелов различных видов оружия, кажется, немного поутих. Не намного, но все-таки. Вместо постоянного шквала, это стал скорее прерывистый дождь насилия.
Надеюсь, у плохих парней заканчиваются люди, которых можно бросить на нас. Это было бы здорово.
Между тем, боль такая сильная, что мне даже хочется позвать Тома. Но я хватаю аптечку первой помощи и нахожу те антисептические салфетки, которыми обрабатывала рану Медведя. Лучшее, что я могу сделать, это зажать рану со стиснутыми зубами.
— Прекратить огонь! Прекратить огонь! — как только команда подтверждена, Хелен подносит телефон к уху и делает глубокий вдох. — Арчи... давай поговорим.
— Это ошибка, — бормочет Том вскоре после этого.
Хелен, конечно, не обращает на это внимания.
— Использовать себя в качестве приманки неразумно.
— Я услышала тебя и в первый раз, Волк. Решение принято. Пожалуйста, перестань твердить об этом.
— Да, мэм.
— Я прожила хорошую жизнь, отдав большую ее часть этой организации. Если мне придется принести последнюю жертву, чтобы спасти ее, и в процессе убрать этого отвратительного ублюдка, тогда я буду считать это победой. — Она тяжело вздыхает. —Кроме того, я не вижу, чтобы кто-нибудь из нас выбрался отсюда каким-либо другим способом. Мы понятия не имеем, сколько людей он привел с собой и насколько хорошо они экипированы. Что мы точно знаем, так это то, что в ближайшем будущем у нас закончатся боеприпасы, не говоря уже о людях, способных стрелять их них. По крайней мере, так у нас есть шанс.
Никто не возражает. Это больше, чем просто немного страшно.
— Мне всегда было интересно, каково это — быть на передовой, решать подобные ситуации лицом к лицу. — Ее улыбка мрачна. — Думаю, я справилась довольно хорошо, учитывая все обстоятельства.
— Да, мэм, Вы справились. — Он что-то передает ей, и она кладет это в свою правую руку. Вещь слишком мала, чтобы я могла разглядеть ее, но Хелен не выглядит довольной всем этим. Ни капельки.
У нас нет настоящего белого флага, которым можно было бы размахивать, но, по крайней мере, скоро начнутся переговоры о временном перемирии. Дверной проем на кухню был расчищен и открыт для всех и каждого. Или для Арчи и некоторых его людей. И они входят так, словно это место принадлежит им. Главный придурок одет в полосатый костюм-тройку. В перестрелке. Иисус, бл*дь, Христос. У него блестящие черные волосы и худое, бледное лицо. Если не знать кто он такой, то можно подумать, что он банкир или биржевой маклер.
Но о людях, сопровождающих его, подумать так нельзя. Большинство из них крупные, мускулистые, одеты в черное, на них тактические жилеты, а на головах у них странные очки. Ночное видение, или тепловое восприятие, или что-то в этом роде. В их руках множество автоматов и пистолетов. Как и мы, они пришли более чем подготовленными. Но пока никто ни на кого не направляет свое оружие. Все притворяются, что ведут себя хорошо.
Я сижу на заднице рядом с разрушенными кухонными шкафами, но почти все остальные стратегически рассредоточены вокруг Хелен. Она стоит в большом проходе в гостиную в задней части открытой совмещенной кухни-столовой, создавая некоторое пространство между ней и нашими посетителями. А столовая справа, в основном очищена, столы и стулья отодвинуты в сторону. Только Лиса со мной на настоящей кухне слева от дверного проема. Без сомнения, каждый готов приступить к действию в любой момент. Честное слово, вы могли бы задохнуться от напряжения, витающего в воздухе. И проклятый дым все еще витает вокруг.
— Скорпион. — Голос Тома низкий и яростный, его взгляд устремлен на одну из женщин. Никогда не видела его таким взбешенным. — Рад тебя видеть.