— Все любопытнее и любопытнее. Значит, ты любишь его сейчас?
— Это вроде как произошло за короткий промежуток времени, но да. Это чистая правда.
— И он любит тебя?
— Он говорит, что любит, и я, например, верю ему.
— Ладненько, — говорит она.
— Ты так просто все отпустишь?
Она пожимает плечами.
— Что, черт возьми, я еще могу сказать? Вся эта ситуация совершенно непонятна. Но с другой стороны, ты жива, счастлива, не взорвана и, по большей части, цела и невредима. Что касается твоего возвращения к статусу помолвленной, то пока я все еще могу сама выбирать платье подружки невесты, меня это устраивает. Во всяком случае, мне всегда нравился этот парень. Немного тихий, но ты не можешь иметь все.
— На самом деле он не такой тихий и скучный, как мы думали. Возможно, мы немного ошиблись в этом вопросе.
— Но позволь мне угадать... — Джен поднимает бровь. — Ты не можешь рассказать мне об этом.
Я одариваю ее мрачной улыбкой.
— Да.
Том осторожно стучит в дверь, прежде чем проскользнуть внутрь.
— Время вышло. У нас скоро будет компания.
— Кто?
Его губы слегка кривятся.
— Медведь принесет тебе еще цветов, подлиза.
— Ты же знаешь, что он делает это только для того, чтобы позлить тебя.
Мой жених ничего не говорит.
— Во что ты ее втянул? — спрашивает Джен, снова твердым голосом. — Не трудись говорить мне, что ты не можешь мне сказать. Я уже слышала всю эту секретную правительственную болтовню. И не волнуйся, я буду держать рот на замке.
— Подруга, — говорю я, слегка паникуя. — Ты сказала, что ничего ему не скажешь.
— Нет, я так не говорила.
— Джен, — вздыхаю я.
Но она слишком занята, бросая на моего мужчину косые взгляды, чтобы услышать меня. Кроме того, она, по-видимому, еще не закончила свою речь, сопровождаемую многочисленными указаниями пальца.
— Просто знай это, Том. Тебе лучше присматривать за ней. У меня нет необходимых социальных навыков, чтобы найти новую лучшую подругу. У меня также нет ни времени, ни сил на это. Так что она больше никогда не должна быть взорвана, или обстреляна, или что-то еще. Понимаем ли мы друг друга?
Том даже не моргает.
— Да, мэм.
— Отлично.
***
В конце концов, я не могу выбирать, в какую из конспиративных квартир Тома мы переедем. Это решение было принято за меня из-за различных особенностей безопасности здания. Однако, учитывая, что крутое, современное, похожее на бетонную коробку здание расположено в Венис-Бич, я, черт возьми, не жалуюсь.
— У него высокий забор, датчики и камеры по всему саду и внутри дома, — говорит Том, провожая меня из гаража в смежную кухню-гостиную открытой планировки. —Наружные двери сделаны из стали, а стены хорошие и толстые. Должен быть способен выдержать любое количество взрывов. Система безопасности — самая лучшая из доступных. Позже я покажу тебе, как ею управлять.
Я осторожно передвигаюсь, так как перемещение все еще является довольно деликатным процессом. Заживление ребер обычно занимает около шести недель. К тому времени глубокие синяки на моей спине должны будут исчезнуть, а рана на руке полностью зажить.
— Хорошая мебель. Мне нравится все это светлое дерево и открытые балки. Кухня похожа на влажную мечту шеф-повара.
— Комната безопасности установлена за кладовой. Там же хранится и основной тайник с оружием.
— Кто бы ни украшал это место, он проделал потрясающую работу, восхищаюсь я. — Не то чтобы я не хотела добавить несколько своих штрихов, ты же знаешь. Может быть, несколько подушек и ковриков, чтобы добавить немного красок.
— Все окна из Лексана, так что они пуленепробиваемые.
— Боже мой, Том, у нас есть камин и терраса! Я вижу впереди много хороших времен. Тебе это понравится, не так ли?
Ворчание.
— Ты сказал, наверху три спальни, верно?
— Верно. В каждой из них есть оружейные сейфы вместе с тревожными кнопками.
— Да? Как насчет гранат?
— Светошумовые гранаты находятся за кладовой, но остальные в напольном сейфе в гараже, вместе с несколькими минами и парой стингеров, — тараторит он.
Я бросаю на него взгляд.
— Что? — он чуть приподнимает подбородок. — Ты хочешь, чтобы они все были в комнате безопасности?
— Попробуй еще раз.
— Ты совсем не хочешь гранат?
— Чего я хочу, мой друг, так это чтобы ты немного остыл. Ты на пенсии, помнишь?
— Я помню. Но я люблю тебя. Ты — первая настоящая семья, которая у меня когда-либо была, и я серьезно отношусь к тому, чтобы защищать тебя. Теперь это моя работа. — Руки скользят вокруг моей талии, он подходит достаточно близко, чтобы коснуться кончика моего носа своим. — Не заставляя тебя чувствовать себя подавленной или ограниченной, конечно. Потому что это было бы плохо по разным важным причинам, которые я сейчас не могу вспомнить, но о которых ты говорила много раз и очень подробно.
— Хм. Здесь ты не выиграешь ни одного очка.
— Да, но я могу сделать это своим языком. Это всегда приносит мне очки.
— Том...
— А когда ты вернешься к работе, разве не было бы забавно, если бы я присоединился к тебе? Я мог бы быть чем-то вроде твоего личного помощника.
Сегодня мой особый взгляд, несомненно, получает нагрузку.
— Все еще твердое «нет» на это, да?
— Я тоже тебя люблю. Я без ума от тебя. Но я бы предпочла, чтобы мы сами по себе НЕ сходили ума. — Я одариваю его нежной улыбкой. — Тебе нужно найти хобби, помимо преследования меня. Это будет для тебя огромным изменением образа жизни, а не постоянным уклонением от пуль. Однако, как уже обсуждалось ранее, подавление меня своей любовью и вниманием привело бы только к безумию в различных формах и проявлениях с обеих наших сторон.
— Может, и нет, — говорит он. — Ты не можешь сказать этого наверняка.
— Сколько устройств слежения у меня сейчас при себе? И будь честен.
Он поморщился.
Одно или два. Самое большее, три. Ладно, четыре. Но я чуть не потерял тебя, а там, снаружи, очень опасный мир. Принять некоторые меры предосторожности — это просто разумно.
— Я соглашусь на пару устройств. Не более того.
— Спасибо. Я ценю это. — Он наклоняет голову. — Подожди. Включает ли это в себя отслеживание твоего мобильного телефона? Потому что это просто довольно стандартная процедура мониторинга, верно?
Я смотрю на небеса.
— Милый младенец Иисус.
— Это означает «нет»?
— Поскольку я понимаю, что дело не в проблемах доверия или контроля, если это означает, что ты немного расслабишься, тогда я смирюсь с этим, — говорю я. Потому что в наши дни я не совсем невежественна, когда дело доходит до опасности, но я тоже не хочу жить в пупырчатой пленке. Это тонкая грань — найти баланс, — в какой-то степени. Но не дави, приятель. Есть какие-нибудь новости о Скорпионе?
Его язык играет за щекой. Редкий признак нервов у моего стального человека.
— Ворон потерял след в Канаде. Она, наверное, сейчас на другом конце света, ищет работу, перегруппировывается, да что угодно.
— Возможно, — говорю я.
— В конце концов, мы найдем ее. Она не может прятаться вечно.
— Ты уверен, что не против уйти на пенсию? Я имею в виду, я хочу, чтобы ты был в безопасности. Но я также хочу, чтобы ты был счастлив, а эта жизнь — все, что ты когда-либо знал.
— Я уверен.
Я хмурюсь.
— Это просто казалось таким спонтанным решением.
— Детка, послушай меня. — Он нежно целует меня в губы и улыбается. — Моя работа никогда не будет угрожать или причинять тебе вред каким-либо образом, в какой-либо форме или виде. Это никогда не должно повториться. В коттедже Хелен был момент, когда я подумал, что ты, возможно, серьезно ранена или мертва. И это чуть, бл*дь, не убило меня.
— Понимаю. Мысль о том, что ты в опасности, тоже сводила меня с ума.
— Тогда мы оба согласны, что это правильный выбор.
Я колеблюсь. Ничего не могу с этим поделать.
— Думаю, да.
— Я это знаю. — Еще один нежный поцелуй. — Я выбираю тебя. У меня в этом нет никаких сомнений.
— Хорошо, — говорю я, пытаясь избавиться от любого беспокойства. — Так как насчет того, чтобы вместо того, чтобы планировать войну, на этот раз мы будем планировать свадьбу?
И есть что-то в его прекрасных голубых глазах. Что-то, что я не совсем могу прочесть. Только оно есть и исчезает в одно мгновение, заставляя меня задуматься, может быть, я просто параноик. Еще больший параноик, чем он, если такое вообще возможно. Однако его медленная улыбка заставляет меня забыть обо всем этом.
— Все, что ты захочешь, Элизабет. Свадьба, так свадьба.