— Почему она так тебя расстраивает? Разве ты не хочешь, чтобы я была счастлива? Разве не хочешь, чтобы меня любили? — пронзительно сказала я.
Брэдли разозлился. Он несколько раз ударил рукой о бетонный пол. Кожа на руках треснула. Горячая и липкая кровь потекла по его руке, заливая пол.
Затем он прекратил. Я видела, как его грудь поднимается и опускается, от нервного напряжения. А когда он заговорил, слова были едва слышны.
— Я не знаю, как быть по-другому, Нора. Ты знаешь это, как никто другой. С тех пор как я был ребенком, любовь была болью. Любовь была отвратительной, мерзкой и самой ужасной вещью в моей жизни. Почему ты хочешь этого? Не хочу, чтобы ты чувствовала себя так из-за любви. Никогда!
Он изо всей силы вдавил ладони в пол, не волнуясь о крови. Я спустила очки на нос и ждала. Давая ему возможность высказаться.
Брэдли не слишком много говорил. Но когда это происходило, он ожидал, что я буду его слушать.
— Я не доверяю ей, Нора. Не могу. Не хочу. Даже когда ты даешь ей право причинять тебе боль.
За суровым внешним видом было скрыто чистое сердце. Уязвимое сердце. Сердце, которое я с легкостью удерживать в руках. Я могла сжать его, даже совсем чуть-чуть и причинить непоправимый ущерб. Мы оба это знали.
Это было настоящей динамикой наших отношений. Настоящая сила и контроль.
Брэдли не любил.
Никого кроме меня.
И он боялся, что я отниму это у него.
— Марин это не твой отец, Брэд, — я специально назвала его по имени. Чтобы выделить мысль.
Он покраснел, и я поняла, что затронула очень опасную тему. Но я продолжала. Мне хотелось увидеть извержение. Как он раскалывается на части. Чтобы потом собрать его по кусочкам заново. Это было мое право. Моя честь. И я лелеяла ее.
Никто не мог соединить меня по частям. Но я могла сделать это для него.
И совсем не важно, что я была той, кто разрывает его на части.
— Если я захочу быть с ней, я буду. Если захочу любить ее, я буду. И тебе придется это принять.
— А что насчет твоей матери? Что ты будешь делать с ней? — напирал он.
Я почувствовала холод. Ужасный холод.
Мама.
Меня парализовало. Я не могла говорить.
Мама.
Брэдли увидел выражение на моем лице и немного смягчился.
— Я не допущу, чтобы с тобой что-то произошло, — поклялся он, приближаясь ко мне на коленях.
— Ты уже, — обвинила его я.
Брэдли отшатнулся.
— Ты наблюдаешь. Всегда наблюдаешь. Но что сделать, чтобы ты это прекратил? — я не осознавала, что чувствую. Пока слова не слетели с моих губ.
— Что предложишь мне с этим делать? — мягко спросил он.
Я закрыла глаза, покусывая губы, чувствуя, как натягивается шрам.
— Я хочу, чтобы ты сжег их всех ради меня, Брэдли. Всех до одного.
Брэдли улыбнулся. По крайней мере, попытался это сделать.
— Мы оба знаем, что ты сама можешь их испепелить.
Он был прав. У меня никогда не было проблем с огнем.
Я снова почуяла запах дыма. На этот раз он был сильнее. Легкий ветерок навеял воспоминания с чуть уловимым запахом пламени.
— Тебе не стоит здесь находиться, — заметил Брэдли.
— Где же мне еще быть? — спросила я.
— Они забраковали это место после...
— Пожара, — прошептала я, прерывая его. Заканчивая мысль за собой.
Пожар.
Я оглянулась кругом, вспоминая комнату полную седел и инструментов. То, как я сидела в углу, наблюдая за работой отца. Очень часто он вообще забывал о том, что я там сижу. Я была невидимой. Даже для него.
— Интересно, Рози когда-нибудь сюда приходила? — недовольно проворчала я.
Брэдли нахмурился, странно посмотрев на меня. Возможно, думая, почему я вообще упомянула ее. Я усмехнулась.
— Знаю, наверное, не стоит упоминать о ней здесь.
Мой друг обеспокоенно смотрел на меня, явно обеспокоенный моим не совсем адекватным ответом на такую ужасную тему.
Я прочистила горло и потерла шрам над губой. Нервная привычка, которая выработалась у меня в течение многих недель после операции.
— Ты приходил сюда со мной до этого. Помнишь? — спросила я его, меняя тему разговора.
Взгляд Брэдли помрачнел.
— Я помню, ты ждала признания отца, хотя мы оба знаем, что этого так и не произошло. Ты любила обман, Нора. Хочу, чтобы ты уже перестала ставить этого мудака на пьедестал.
Когда дело касалось моего отца, Брэдли сразу негодовал. Я понимала это. Мой отец был трусом во многих отношениях. Но то, с какой легкостью он пренебрежительно относился к единственной хорошей вещи в моей жизни, всегда меня раздражало. Это всегда было единственным разногласием между нами.
До Марин.
— Какой смысл злиться на того, кого уже нет? — сказала я, чувствуя грусть. Я ненавидела грустить. Почему Брэдли вводил меня в такое состояние? Почему он упоминал вещи, которые должны были остаться в покое?
Брэдли поднял пакет с чипсами и протянул мне.
— Давай, Нора. Давай соберем вещи и уедем. И никогда не оглянемся назад.
Он нуждался в этом. На мгновение мне захотелось дать ему то, чего он хотел.
Но у того, что я готова была сделать для него, были границы. Но этого не могла. Я смогла заставить себя остаться. Это желание прочно засело во мне. Я убеждала себя, что испугаю ее, если попытаюсь сбежать, а когда она найдет меня, то сделает самое ужасное, на что только способна.
Но это была ложь.
Я знала, что мама никогда не станет меня искать.
Но я осталась не по этой причине.
Я осталась, потому что никто не стал искать меня. А это для моего разбитого нуждающегося сердца было гораздо хуже.
— Ты можешь уехать, — предложила я, зная, что он никогда так не сделает. Я не потеряю его, потому что пока я буду здесь, он тоже будет здесь со мной.
— Не могу, пока ты здесь, — ответил Брэдли, поворачиваясь ко мне. Глядя прямо на меня. На мое лицо. На ужасные, ненавистные шрамы. На те, которые на коже и которые спрятаны внутри. Он видел их все.
Что-то в его зеленых глазах заставило меня замолчать. Это было похоже на... ненависть.
Брэдли презирает меня? Глубоко в душе? От этой мысли мне захотелось плакать.
Только не Брэдли.
Мой Брэдли.
— Не хочу удерживать тебя здесь. Только не после того, через что ты прошел...
Брэдли взял меня за запястье и сильно его сжал.
— Нора, прекрати. Не упоминай этого. Никогда.
Кожа пульсирует от его прикосновения. Если он сожмет чуть сильнее, он сломает меня. Разобьет на кусочки. Вот чего он хотел.
Мы сидели в грязной, темной комнате. Вместе. Он яростно удерживал меня. Я позволяла. Мы молчали. Мы были несчастны.
Вместе.
— Ты не нуждаешься ни в ком другом. Также как я. И это никогда не поменяется, — прошептал он.
Он не позволит подарить мое сердце кому-то другому.
Особенно Марин Дигби.
Но это не его выбор. В этот раз я сама принимаю решение.
— Подумываю о том, чтобы Марин пришла сюда? — пробормотала я.
Брэдли долгое время смотрел на меня. Я знала, о чем он думает. И я знала, что он сейчас чувствует.
Страх.
Теряет контроль.
Ярость. Ярость. Ярость.