Только не это!
Мама подошла и встала позади меня, глядя на мою искалеченную, кровоточащую спину, со странным, нежным, выражением на лице.
— Пожалуйста, — взмолилась я.
Не делай этого.
Я этого не переживу.
Она словно запела. В это время Рози улыбалась в углу, наслаждаясь каждым моментом этой новой формы насилия.
То, что, сделала мама, уничтожило меня так, как я того не ожидала.
Это было гораздо хуже всего, что происходило до этого.
Гораздо хуже.
— Святой Отец, возьми это дитя в свои руки. Благослови ее. Благослови меня. Покажи мне сострадание, в чем я пытаюсь найти спасение. Покажи, пока я веду это отродье к твоему святому свету. Изгони дьявола из ее тела. Очисти мою душу от этого греха.
А затем она ударила меня.
Она ударила меня, потом снова.
Снова и снова.
Я рыдала от каждого взмаха трости. Я никогда не плакала до этого. Пока преподобный Миллер осквернял мое тело, я сохраняла свою поверженную гордость.
Не в этот раз.
Не когда рука моей матери причиняет мне боль.
Я была в агонии, ненавидела мою мать. Ненавидела эту грустную женщину садистку, которая была всем моим миром, потому что у меня не было другого выбора.
Я ненавидела прекрасную голубоглазую девушку, которая наблюдала за моим кровопролитием с другого конца комнаты. Она наслаждалась моим унижением.
— Ты должна очистится от греха. Чтобы очистится от греха, ты должна почувствовать страдания Христа, — воспевала мама с Рози.
— Я должна очиститься от моего греха, — бормотала я себе под нос.
Очиститься от греха...
Почувствовать боль...
Ты заслуживаешь этого...
***
Я ехала домой в маминой машине. Я едва могла сидеть прямо. Я чувствовала отвращение к женщине рядом со мной, чего до этого момента не испытывала.
Я повернула машину на знакомую дорогу.
Нет.
Это неправильно.
Все прояснилось и сценарий поменялся.
Да. Это было правильно.
Рози везла нас домой. Я сидела на заднем сиденье, стараясь не обращать внимания на боль в спине.
От острой боли в голове у меня перехватило дыхание.
Я поставила рычаг на задний ход, и выехала с парковки. Мама смотрела в окно, отказываясь смотреть на меня. Я старалась не прислоняться к спинке сиденья.
Я потерла глаза и посмотрела в окно. Голова раскалывалась. Было трудно сконцентрироваться.
— Нора, как ты посмела прервать молебен сегодня! — прошипела мама, ее слова были как пощечины,— это все ради тебя, неблагодарная девчонка.
Мне захотелось рассмеяться. Недельные пытки были ради меня? Она действительно так думает?
Вранье и заблуждение.
Она давно потеряла правду.
***
— Мама, это больно. Пожалуйста, не заставляй меня снова идти туда, — взмолилась я. Мою сбивчивую речь было сложно понять, потому что я была расстроена. Я прижалась к ее руке, когда она потащила меня из дома в машину. Я думала о том, чтобы заплакать, но потом поняла, что это ни к чему не приведет. Маму не заботило эмоциональное благополучие ее десятилетней дочери.
Она совсем обо мне не думала.
Мама высвободила руку и посадила меня на пассажирское сиденье, отказываясь смотреть на меня. Ее губы скривились в отвращении.
— Если я вынуждена терпеть тебя, то я сделаю все, чтобы ты была мне не так противна.
Избиение меня, делает меня более терпимой? От этих мерзких слов внутри все застыло.
— Ты должна очиститься от греха, — вторила мама.
— Какой грех я совершила? — спросила я, зная, что не следовало. Но мама не ударила меня. Она продолжила ехать к церкви.
— Родилась, — все, что сказала она. Лучше бы она проигнорировала. Лучше бы я была невидимкой.
***
— Прости меня, мама, — все, что я смогла сказать, желая найти храбрость, чтобы сказать больше.
Рози фыркнула.
— Лесли права. Ты должна быть благодарна. Она пытается помочь тебе, — она не имела это в виду. Уверена, что она вообще в это не верила.
— Ты права, Рози. Такая умная девочка. Она понимает, Нора. Почему ты нет? — мама поправила волосы и одернула юбку. Всегда идеальная.
Голова болела почти также как и спина.
Сворачивая на улицу, ведущую к дому, мне хотелось, чтобы мама замолчала. Я устала от ее слов. Так просто вогнать машину в дерево. Чтобы для нас все закончилось.
— Нора! Ты слышала, что я сказала? — спросила мама. Я моргнула, чтобы очистить замутненное зрение.
— Прости, мам, — сокрушаясь, ответила я. Подчинение. Единственный способ усмирить гнев моей мамы.
— Лесли, может, она должна остаться в своей комнате сегодня. Чтобы она подумала о том, какая она безобразная, — предложила Рози. Она перекинула свои длинные волосы через плечо. Как бы мне хотелось, чтобы она была такой же страшной, как я. Так было бы справедливо.
Мама кивнула, соглашаясь с Рози.
— Я не хочу видеть тебя до завтрашнего дня, Нора.
Когда мы вошли в дом, я увидела, как мама с Рози пошли на кухню, чтобы сделать кофе. Они забыли обо мне. Притворились, что меня нет.
Как обычно.
Я пошла в мою комнату, мою тюрьму, и стала ждать.
Лучшей части.
Любимой части.
Единственное, от чего становилось лучше.
В окно я посмотрела на дом Сомерсов и улыбнулась.
Надеясь, что не буду разочарована вновь.
***
— Нора! Боже мой! Что произошло с тобой?
Должно быть, я заснула, пока ждала Брэдли.
Я не могла перевернуться, потому что жутко болела спина. Я посмотрела назад и увидела, что рядом с моим окном стоит Марин, приложив руку ко рту.
— Что ты здесь делаешь? — выдохнула я, садясь как можно быстрее, держа одеяло возле груди.
Марин проигнорировала мой вопрос и аккуратно села на край кровати.
— У тебя течет кровь! Немедленно расскажи мне, что произошло! — она взяла меня за плечо и повернула так, чтобы лучше смогла рассмотреть мои кровоточащие раны.
Я была смущена тем, что она пришла сюда. Почему она здесь? Где Брэдли?
Мне хотелось плакать. Никогда не хотела, чтобы она видела меня такой. Я была словно обнажена. Впервые, я отпрянула от ее прикосновения.
— Пожалуйста, не...
Я почувствовала, как ее холодные нежные пальцы осторожно трогают поврежденную кожу.
— Нора, расскажи мне, — прошептала она.
Она откинула мои волосы на плечо и села как можно ближе. Внезапно, меня огорошил факт, что я сижу с Марин Дигли на моей кровати практически голая. Мои соски напряглись, и я почувствовала знакомое тепло внизу живота.
Затем я почувствовала что-то странное. Что-то невероятное.
Ее теплые и нежные губы на моей спине. Нежные поцелуи на раненой коже.
— Кто сделал это с тобой, Нора? — всхлипнула она, и повернулась, чтобы видеть ее лицо. Даже не поразмыслив, я обняла ее. Моя обнаженная грудь прижалась к ее плотной рубашке. От ощущения ее так близко я чуть не вздохнула. Наконец-то так близко. Как я всегда и хотела быть с ней.
—Боже мой! Кто это сделал с тобой, Нора?
Я провела рукой по ее волосам. Как же это приятно.
— Она настояла на своем.
Марин отпрянула от меня и расстояние, словно сразу же увеличилось на несколько миль. Я поняла, что Брэдли тоже здесь, стоит за открытым окном, наблюдает за нами.