Думаю, что больше всего мне нравился запах дыма.
Дверь распахнулась, и я услышала его тяжелые шаги. Мне не нужно оборачиваться. Только один человек может найти меня здесь. Только мы с ним приходим сюда.
— Я не злюсь на тебя, — мягко сказал Брэдли, осторожно опускаясь на пол. Он поморщился и схватился за бок, пока старался сесть как можно удобнее.
Я положила ручку в блокнот.
— Нет, ты злишься. Не ври мне, — спокойно возразила я, отмечая свежие синяки и порезы.
Звук ударяющегося кулака о его тело раздался у меня в ушах. Я не хотела смотреть. Но я должна была. Мой восьмилетний разум выводил безумные умозаключения. Но ни одно из них не оказалось таким ужасным, как, правда.
Я спряталась за заправочной станцией, надеясь, что он не придет. О будущей драке я узнала из разговоров двух сплетников в школьной коридоре.
Я выглянула из-за кирпичной стены и ахнула, прикрыв поврежденный рот рукой. Брэдли истекал кровью. Сильно. Но все еще стоял. Он замахнулся кулаком на парня постарше, стоявшего перед ним. Удар пришелся прямо в цель, и парень отклонился назад, удивленный силой удара Брэдли.
Брэдли провел рукой по лицу, вытирая кровь. Он выглядел... заскучавшим. Даже с такого расстояния я видела его отсутствующий взгляд. Словно драка для него ничего не значила.
Это был не единичный случай. До этого до меня долетали слухи. Я знала о постоянных драках моего друга. Как уже в таком юном возрасте он везде искал неприятностей и насилия. Как он провоцировал других, пока они с яростью не набрасывались на него.
Я никогда не видела этого собственными глазами.
Меня пугало отсутствие чувства самосохранения у него. Потому что он стоял там, пока другой парень бил его и ничего не делал. Он отвечал на удары только для того, чтобы драка продолжалась дальше. Он только улыбнулся, когда капля крови упала ему на губу.
Он хотел этого.
Нет. Он нуждался в этом.
А я единственная знала почему.
— Я никогда не буду лгать тебе, Нора, — ответил Брэдли, придвигаясь поближе, но по-прежнему не дотрагиваясь до нее. Он протянул мне пачку чипсов с барбекю. Моих любимых.
— Скорее всего, ты голодна. Ты ведь не обедала? — спросил он. Как же он хорошо меня знал.
Я взяла пачку и открыла ее, сразу же запихнув в рот несколько штук. Потому что он был прав. Я была голодна. Я отложила пачку и подняла блокнот. Мне следует начать новую поэму сейчас, когда я не одна.
Брэдли расстроят слова, которые я только что написала. Поэтому я быстро перевернула на другую страницу. Пустую страницу. Чтобы начать заново.
— Я бы никогда не солгал тебе, — повторил Брэдли, словно защищаясь.
Я быстро коснулась его руки, и заметила, как сильно напряглись его мышцы. Словно он пытался остановить себя от того, чтобы не отскочить.
Для Брэдли прикосновения были опасными. Это уничтожало его душу. Он знал только боль. Нежность была для него невыносима.
Он старался. Но недостаточно.
— Я знаю, — ответила я, глядя на него. Он выглядел хуже, чем когда-либо до этого. Левая сторона его лица распухла и стала сливового цвета. Верхняя губа увеличилась в несколько раз, а на носу была засохшая кровь.
Я обычно не спрашивала его о драках. Мне не стоило этого делать. Я знала слишком много о болезненных секретах, спрятанных глубоко внутри. Он ценил мое молчание.
Я усвоила урок. После того, как я узнала с какой целью он это делает, не нужно было спрашивать почему.
Я проследовала за Брэдли до дома. Он заметил меня прячущуюся за заправочной станцией. Он знал, что я видела, как его избивают. Но он не показал этого. Даже когда мы встретились глазами, я была готова расплакаться от того, как безнадежно он выглядит, он ничего не сказал.
Брэдли был моим единственным другом. Он защищал меня. Приглядывал за мной. Он должен был убедиться, что я не одна.
Пришла моя очередь сделать это для него.
Поэтому я сохраняла дистанцию. Шла тенью за ним. Он оттягивал момент возвращения домой. Добравшись до него, он застыл на ступеньках, его плечи напряглись.
Он выглядел старше своих девяти лет. И гораздо печальнее.
И агрессивнее.
Я заметила, что машина его матери отсутствовала. Но грузовик отца стоял на подъездной дорожке.
Брэдли тоже это заметил.
Дверь в дом открылась, и отец появился в проеме.
— Брэд! Входи внутрь. Уже поздно, — рявкнул он, и меня затрясло. Брэдли ничего не сказал. Он поднял голову и поднялся с такой яростью, которая была мне непонятна.
Мистер Сомерс всегда улыбался. Всегда здоровался с мамой и мной, отыгрывая роль идеального соседа. Он всем нравился. Он был порядочным членом сообщества Блэкфилд.
Я не знала о такой холодной и агрессивной стороне мистера Сомерса. Но было очевидно, что его сын знал.
Мне стало дурно, когда я увидела, как Брэдли идет за ним. Испуганный. Его отец положил ему руку на шею. Нежный жест, совсем не сочетающийся с его суровым лицом. Он потирал кожу, не покрытую волосами, своими нежными пальцами. Он провел пальцами по покалеченной щеке сына. Окружающие, если бы заметили это, подумали бы, что он любящий отец.
Но я знала.
Мистер Сомерс приблизился к сыну и что-то прошептал ему на ухо, все еще потирая его шею.
Брэдли не смотрел на своего отца. Но он оглянулся на меня. На краткий момент. Наши глаза встретились, и отец завел его внутрь.
Безысходность.
Пустота.
Отрешенность.
Затем я узнала, что ад Брэдли ничем не лучше моего.
Физическое и эмоциональное состояние Брэдли пугало меня. Поэтому я решила спросить. Впервые за годы нашей дружбы мне понадобились ответы от моего друга.
— Что случилось?
Брэдли стиснул зубы и недовольно посмотрел на меня.
— Нора, ты же знаешь, — предупредил он, сжав кулаки.
Я проигнорировала его ничего не значащую угрозу.
— Что случилось? — повторила я, поднимая палец и указывая на синяк на его щеке.
Брэдли встал и начал расхаживать по комнате. Я ждала. Он остановился у окна в грязной пустой комнате, и ударил кулаком в стену. Дерево раскололось, и щепки полетели на пол. Я даже не моргнула при его агрессивной выходке. Я привыкла.
Я знала, что сначала ему надо пролить кровь, прежде чем начать чувствовать.
— Ты знаешь, что случилось, — резко ответил он, взбодрившись от удара.
— Я думала твой отец... — начала я, но он не дал мне закончить.
— Дело не в нем! Больше не в нем! — закричал Брэдли, снова ударив стену.
—Тогда расскажи мне, — взмолилась я. Я ненавидела видеть его в таком состоянии.
Я любила видеть его в таком состоянии.
Мой дикий зверь.
Мой.
Мой Брэдли.
— Дело в тебе! Дело в ней! Почему ты это делаешь? — Брэдли повернулся ко мне, медленно сползая по стене и садясь на грязный пол. Он притянул колени к подбородку и закрыл свое покалеченное лицо руками.
Мне хотелось поддразнить его. Немножко. Его тоска возбуждала меня.
Я знала, что это неправильно. Но иногда то, что кажется неверным, оказывается единственным правильным вариантом.