— С которым?
Вот черт. Надеюсь, она не последует за мной для проверки. Она вполне способна, ведь она такая любопытная.
— Ой, он не на нашем факультете, — быстро говорю я. — Ты его не знаешь. Его зовут Брэдли.
— Когда ты встретила этого Брэдли?
— В библиотеке. Он на факультете истории искусств. Мы поговорили, и он пригласил меня сходить куда-нибудь. Я не хотела соглашаться, но потом вспомнила, что ты будешь гордиться мной, если я пойду. Если мне повезет, у меня сегодня будет секс.
Вау, а я действительно хорошая актриса.
— Я горжусь тобой, — говорит она. — Просто хотелось бы узнать об этом пораньше. Тогда бы я подобрала тебе наряд получше.
Я смотрю на свои черные сапоги, джинсы и черную рубашку с длинными рукавами. Кажется, я выгляжу неплохо. Добавим бонус - вся моя одежда чиста.
— Что не так с моим нарядом?
Она вздыхает.
— Ничего, если ты идешь на занятие или за продуктами. А ты собираешься на свидание. Покажи немного кожи. Мини юбка сработает.
— Не с такими бедрами, — замечаю я, нанося еще слой туши.
— Лифчик пуш-ап.
— Никакой ложной рекламы, — говорю ей. — Кроме того, он может получить очень хорошее представление о моем теле, просто глядя на меня в этом.
Поджав губы, она смотрит на меня. Затем говорит:
— Как насчет твоего лифчика и трусиков, они подходят друг другу?
— Да, — говорю ей, хотя это большая ложь. Я воспользовалась способом Бриджет Джонс гарантирующим, что сегодня ничего не случится. На мне нет панталонов или утягивающего белья, но на моих трусиках изображен Губка Боб. Это страховка для моего благополучия, не то чтобы я думала, что что-то подобное случится между Бригсом и мной, не сейчас, не после стольких лет.
Хотя опять же, если он меня напоит, ничего не могу обещать. Надеюсь, Спанч Боб придет на помощь.
Но Мелиссе нужно думать, что я ухожу, чтобы с кем-то переспать, и я позволяю ей так думать. Кроме того, все это притворство на самом деле хорошо для меня. Оно отвлекает меня от того, что происходит на самом деле, и я боюсь, что, если буду слишком много думать о сегодняшнем вечере, то могу струсить и вообще никуда не пойти.
Но я не могу навсегда спрятаться в своей квартире. Когда приходит время уходить, я прощаюсь с Мелиссой, обещая написать ей подробности, а потом направляюсь к метро. Я нервничаю так же сильно, как и утром, но по-другому, и единственный луч надежды, что в конце этого путешествия меня ждет выпивка, чтобы успокоить мои нервы.
Я иду по Бейкер-стрит, примерно в квартале от паба, когда действительно начинаю психовать. Даже лучик надежды не может спасти меня. Я даже не знаю, почему я так нервничаю. Не из-за того, что совсем не знаю Бригса, и не из-за того, что мы вместе лишь как друзья. Но мое сердце хочет взлететь, а конечности словно желе, и мир принимает это туманное свечение, как будто я теряю кислород.
Я вынуждена задержаться на минутку возле музея Шерлока Холмса, закрытого на весь день, и посмотреть в зеркало на свое туманное отражение, пытаясь контролировать дыхание. Я продолжаю говорить себе, что нет причин так чувствовать себя, но моему телу до этого нет дела.
В конце концов, мне приходиться оторваться от стены здания и направиться в паб рядом, иначе он начнет думать, что я оставила его. Я уже убежала от него однажды, я не могу позволить ему думать, что снова делаю то же самое.
В баре не очень много народу, и я замечаю его, сидящего у бара, смеющегося вместе с барменом. Его улыбка, как всегда, лихая и настоящая, наполняет меня теплыми воспоминаниями. Он одет в темные джинсы, футболку и кожаную мото-куртку, которую всегда носил. Я останавливаюсь и в течение нескольких секунд смотрю на него, незамеченная, в некотором роде желая понаблюдать за ним издалека. Я просто хочу вобрать каждую деталь и удержать их в голове, исследовать их, как драгоценные камни и посмотреть, как они заставят меня почувствовать себя.
Но Бригс, словно притянутый воображаемой струной, поворачивает голову, замечает меня и смотрит с удивлением. Его губы изгибаются в легкой улыбке, и он поворачивается лицом ко мне.
Я заставляю ноги двигаться, и иду к нему, внезапно чувствуя стеснение.
Останавливаюсь рядом с ним и кладу руку на пустой стул.
— Это место свободно? — спрашиваю я.
В уголках его глаз появляются морщинки.
— Оно твое.
Я пытаюсь сесть на стул так грациозно, как только могу.
— Что ты будешь? — спрашивает он, его тело все еще повернуто лицом ко мне, одна нога опирается на перекладину у основания моего табурета.
— «Укус змеи», — отвечаю ему.
— Все еще любишь этот напиток, — комментирует он, разглядывая меня. — Ты можешь изменить волосы, но не вкусы.
Я изучаю его, задаваясь вопросом, инсинуация ли это. Он так приподнял подбородок, словно изо всех сил пытается контролировать всевозможные порывы.
Прочищаю горло.
— Тебе нравятся мои волосы?
Он протягивает руку и осторожно тянет за прядь, теребя ее пальцами. Я замираю, затаив дыхание, не готовая к тому, насколько интимно это ощущается.
— Тебе идет, — говорит он спустя мгновение. — Новый цвет делает тебя ярче. Не то, чтобы тебе это когда-либо было нужно.
Затем, так же внезапно, как и прикоснулся к моим волосам, он убирает руку и подает сигнал бармену.
— Макс, «Укус змеи» для дамы. Я возьму еще пинту.
Макс кивает мне и приступает к работе.
— Полагаю, ты частенько бываешь здесь? — спрашиваю его, потому что он, кажется, чувствует себя здесь как дома.
Он кивает.
— Я живу через улицу.
— Правда? И музей Шерлока Холмса рядом. Помню, ты был его фанатом.
Он посылает мне быструю улыбку.
— И что еще ты помнишь?
Я осторожно смотрю на него, не уверенная в его игре, и есть ли она здесь.
— Я помню все.
— Надеюсь, все хорошее, — говорит он, когда Макс подает нам напитки.
Я выдыхаю. Медленно. И лишь тут замечаю его левую руку, отсутствие обручального кольца, которое всегда было там.
Бог мой. Я не могу это сделать.
— Наташа, — говорит Бригс, наклоняясь ко мне. — Все хорошо.
Я смотрю на него дикими глазами.
— Что хорошо?
— Это, — мягко говорит он.
Как? В каком смысле?
Он кивает на коктейль, смесь пива, крепкого сидра и бальзама из черной смородины. От него быстро пьянеешь, вот почему я обычно пью лишь один, и многие пабы не подают его.
— Ты лишь выпиваешь со мной, — объясняет он. — Это все.
Ты пытался оставить жену ради меня, — думаю я. — Как что-то из этого может быть простым?
Я делаю большой глоток и начинаю кашлять, как дилетантка.
Бригс кладет руку мне на спину, словно собирается похлопать, но не делает это. Он просто прижимает ладонь между моими лопатками. Она теплая, даже через рубашку. Я ненадолго закрываю глаза, потому что, боже, даже этот простой контакт ощущается так чертовски хорошо.
— Ну, — медленно говорит он. — Видела в последнее время какие-нибудь хорошие фильмы?
Я почти смеюсь над тем, как вежливо он произносит эти слова. Смотрю на него, и его рука исчезает, оставляя мою спину холодной и голой. Он улыбается в ожидании ответа, его нога все еще опирается на ступеньку моего стула, словно он хоть каким-то образом должен быть соединен со мной.
— В последнее время, нет, — говорю я, делая ещё один глоток и на этот раз расслабляясь. — Но за последние четыре года, да.
— Все ещё фанатеешь от Кристофера Нолана?
— Да, — решительно говорю я. — Ты видел «Темного рыцаря» и «Интерстеллар»? Он становится все лучше и лучше.
Бригс качает головой.
— Он достиг своего пика с «Началом». Или даже до него.
Я закатываю глаза.
— Ты все ещё не понял этот фильм.
— Может, потому что я не смотрел его миллион раз, как ты, — говорит он. — Глазея на Лео и его лицо. Тебе не надо смотреть фильм миллион раз, чтобы понять суть. Все и так понятно.