Этого горького, чёрного конца.
Я никогда не двинусь дальше.
Никогда не буду прежней.
Никогда не перестану ненавидеть себя.
Я убила двоих человек.
И я никогда снова не увижу Бригса МакГрегора.
Глава 17
БРИГС
Лондон
Наши дни
— Папочка, — говорит Хэймиш, голос такой нежный и любопытный.
Даже не глядя на него, я знаю, что это сон, что не останавливает мое сердце от расширения, потому что каждая часть меня жужжит от ощущения того, что значит быть живым. Возможно, мне снится сон, но это благословение знать это, держаться за каждый образ, за каждое чувство.
— Что такое, Хэйм? — поворачивая голову, спрашиваю я.
Мы лежим рядом на траве в саду на Принсес стрит. Я на боку, листая его раскраску, в то время как он лежит на спине, указывая на небо пухленькими пальчиками. Я так и не понял, в кого он такой. Мы с Мирандой худые, но, полагаю, такое могло передаться неизвестно откуда. И хотя у меня в бороде, когда она отрастает, есть немного рыжих волос, Хэймиш просто морковка. Все говорили, что он потемнеет, как и я, когда подрастёт, но у меня было ощущение, что он ещё долго останется рыжиком.
Полагаю это нечто такое, чего я никогда не узнаю.
— Что это за облако? — спрашивает он, и я смотрю вверх на проплывающие облака, на которые он указывает.
Я прищуриваюсь.
— Ну, даже не знаю. Что ты видишь?
— Это сожаление?
Я добродушно смеюсь.
— Ты имеешь в виду созвездие. И это ведь когда видны звезды. Только ночью, когда темно.
— Почему мы не видим звёзд днём?
— Потому что, — говорю я ему, выбирая простое объяснение, — звезды такого же цвета, что и солнце, но солнце ярче. Оно заставляет их исчезнуть.
— А что такое облака?
— Сахарная вата, — говорю ему. — Божьи подушки. У них так много функций.
— Расскажи мне историю об этом облаке, — говорит он, указывая вверх.
Облако бесформенное, но на моих глазах превращается в лицо. В лицо Наташи.
Я с трудом сглатываю.
— Это девушка, — тихо говорю я.
— Она принцесса, — предполагает он. — Расскажи мне историю о ней.
Я смотрю на таинственные глаза Наташи и высокие скулы, видные в дымке белого.
— Жила была принцесса, которая очень любила мужчину. И мужчина любил ее. Он поклялся, что убьет ради нее драконов, пройдёт через опасные земли, сделает все, что угодно, чтобы только быть рядом с ней. Он готовился к тому моменту, когда она будет принадлежать ему, а он ей. Но этот момент не наступил, когда он думал, должен был. Вместо этого мужчина должен был потерять все в своей жизни.
— Он получил принцессу в конце?
Я смотрю на Хэймиша со слезами на глазах.
— Не знаю, сынок. Он все ещё сражается с драконами.
— А у мужчины был сын?
Я киваю.
— Да, — шепчу я. — Замечательный, красивый сын.
— Где теперь его сын?
Делаю глубокий, дрожащий вдох и снова смотрю на облако Наташи, которое становится все более размытым.
— Его сын был одним из тех, кого он потерял. Он больше никогда не видел его.
— Думаешь, они когда-нибудь найдут друг друга?
Я киваю, слеза течёт по моей щеке и падает на траву.
— Может быть лишь во сне.
— Почему ты плачешь? — спрашивает он меня.
Я поворачиваю голову и любуюсь его красивым личиком.
— Потому что, я люблю тебя. И просто хочу убедиться, что ты в порядке.
Он улыбается мне, хвастаясь отсутствующим зубом.
— Ты знаешь, что я в порядке. Я здесь, с тобой. Я всегда с тобой.
Тянусь, чтобы схватить его за руку, и на мгновение мне это удаётся. Такая маленькая, хрупкая и тёплая в моей хватке. Это похоже на рай.
Затем, подобно облакам, он начинает исчезать, превращаясь в белую дымку, пока у меня не останется ничего, кроме воздуха. Мое тело начинает вырываться из сна, ложная реальность проносится мимо, пока не исчезает.
Я медленно просыпаюсь. Когда у меня бывают такие сны, я держусь за них изо всех сил. Не открываю глаза и не встаю. Никуда не спешу. Хватаюсь за каждое чувство и каждое воспоминание прежде, чем они навсегда уйдут. Сны - это единственный способ увидеть Хэймиша, и я был бы дураком, если бы тратил их впустую.
Сегодня все иначе. Я чувствую это своими костями, этой темной материей, которая, кажется, вытекает из моего тела и на стены.
Сегодня - 26 сентября.
Годовщина смерти Хэймиша и Миранды.
Я должен вернуться в Эдинбург, посетить кладбище - как делаю каждый год - иногда один, иногда со своими родителями. Но это первый год, когда я снова стал работать, первый год, когда я пытаюсь действительно взять себя в руки.
Достаю телефон и проверяю расписание поездов, задаваясь вопросом, хватит ли у меня в эти выходные времени, чтобы доехать до Эдинбурга. Не думаю, что у меня получиться, и я решаю, что мне нужно сделать что-то здесь, в Лондоне, чтобы почтить их. Не знаю что именно, но даже просто купить любимые цветы Миранды и любимые наклейки Хэймиша и бросить их в Темзу, ощущается достаточным.
Но этого никогда не бывает достаточно. Это то, что нужно. Нет ни одного ритуала, который я мог бы проделать и он был бы достаточным, потому что ничто не сможет передать, как я сожалею, и ничто никогда не вернет их в мою жизнь. Мои попытки почтить их служат лишь для того, чтобы принести мне мир и больше ни для чего.
Даже сейчас, в муках любви, мир все еще так быстротечен.
Позже утром, когда я собираюсь бежать в колледж, я получаю от Наташи смс, в которой она спрашивает меня, не пойти ли нам обедать вместе. Помимо нескольких ночей здесь и там, мы все свое свободное время проводили вместе, поэтому планы выглядят как данность. Замечательная, легкая данность.
Но не сегодня вечером
Я пишу в ответ: Я не лучшая компания. Хэймиш и Миранда умерли в этот день.
После этого наступает долгая пауза, и тогда появляются эти точки, когда она снова и снова пытается набирать что-то. Наконец она присылает: Прости, я не знала.
Знаю, что ты не знала. Все нормально. Поговорим позже.
Я не хочу быть сдержанным и не общаться по этому поводу, но в такое время было бы странно нам быть вместе. Кроме того, мне нужно побыть одному. Я должен побыть один. Иначе было бы неправильно.
Хотя весь оставшийся день ничто не кажется правильным. Я скорблю о Хэймише, и каждый день испытываю чувство вины по отношению к Миранде, так что этот день не должен отличаться от обычного. Но так и есть. Я едва справляюсь с уроками, и не занимаюсь книгой или подготовкой к урокам. Просто не могу. Я ухожу и направляюсь домой, удивляя Винтера длинной прогулкой вокруг Риджентс-университета, утопая в своих печалях до такой степени, что даже Винтер подавлен, его голова опущена, глаза настороженно смотрят на меня.
Когда я возвращаюсь, Винтер направляется прямо на диван и смотрит на меня большими голубыми глазами. Я наливаю себе виски и смотрю в окно на Бейкер-стрит, пытаясь затеряться в воображаемых жизнях людей, идущих туда-сюда. Но я не могу. Я не могу избежать боли и жизни, которую выбрал.
Выхожу за дверь, на улице темнеет и холодает, резкий холод осени. Я выбираю пионы, любимые цветы Миранды, затем направляюсь в магазин игрушек. Сразу же теряюсь в стеллажах, пытаясь найти то, что бы ему понравилось. Он любил динозавров. Жуков. Монстров. Науку. Я выбираю пачку наклеек с динозаврами с T-Rex и Stegosaurus, которые ему бы понравились, а затем спускаюсь к Темзе.
Не утруждаюсь себя пользоваться метро. Я хочу провести время так, словно это ритуал, проходя через все прекрасные вещи, которые помню. Иногда четыре года кажутся вечностью. Иногда все словно случилось сегодня утром. Как я могу помнить так много и, в то же время, так мало? Как мертвые могут быть так близко и так далеко?
И все же, пока я иду, с таким бременем на сердце и тяжелым весом времени, я думаю о Наташе. Думаю о том, что она должна быть здесь со мной. Я люблю ее. Всем сердцем. И, несмотря на то, что мы были друг с другом, к чему привели наши действия, я хочу быть с ней столько, сколько смогу.