Дыша короткими, резкими вдохами, я попыталась пробиться к туалетам. Мне нужно было найти Бри и Далласа. Мне нужно было предупредить их, что меня накачали наркотиками. Мне нужна была вода. Мне нужно было пережить то, что было в напитке Дрю. Больше всего мне нужны были мои ребята… Но я не могла ворваться туда сейчас. Не в таком состоянии. Мне нужно было просто переждать бурю и надеяться, что Дрю подмешала в свой джин только наркотик, такой как МДМА или speed.
На полпути к ванной моя лодыжка подвернулась под каблук, и я начала падать на пол, но была поймана сильной рукой, обхватившей меня за талию.
— Вау, Мэдисон Кейт, — сказал со смехом смутно знакомый голос, — думаю, может быть, ты выпила слишком много?
Я несколько раз моргнула на своего спасителя, пытаясь прогнать двоение в глазах, которое только что началось.
— Барк? Что ты… — я смутно помнила, что видела его на парковке по пути сюда, он спорил со своим отцом, профессором Баркером. — Я в порядке, — солгала я, отмахнувшись от его руки. — Серьезно, мне просто нужна вода.
Он нахмурился, словно не поверил мне или собирался возразить, но другой парень в куртке SGU Ghosts схватил его за рукав и потащил в бар, где куча других футболистов общалась с девушками.
Барк обернулся, бросив на меня обеспокоенный взгляд, но я отмахнулся от него, делая свое самое лучшее трезвое лицо. Все помещение опасно вращалось, и я была почти уверена, что меня стошнит, прежде чем я дойду до выхода. К черту поиски Бри и Далласа, мне нужен был свежий воздух.
— Мисс, — спросил кто-то, когда я, пошатываясь, шла к входным дверям, — вы в порядке? Вам нужна помощь?
Я покачала головой, отмахиваясь от них.
— Я в порядке, — настаивала я, но вышло просто невнятно. Мой язык был тяжелым во рту, а в груди было тесно, как будто я не могла набрать достаточно воздуха. Я отмахнулась от услужливого человека и ворвалась в двери, отчаянно пытаясь втянуть воздух, пока спускалась по ступенькам.
Ноги не слушались меня, и мои лодыжки подкосились. Острая боль пронзила меня, когда мои колени ударились о твердый бетон, а затем и ладони. Запястья не выдержали, и я ударилась лицом о шершавый асфальт. Медноватый вкус крови наполнил мой рот. Я стонал от боли, но не могла пошевелиться. Все вокруг потемнело, мои легкие кричали от боли, а дыхание с каждым вдохом становилось все короче и резче.
Что бы ни было в напитке Дрю… это было гораздо хуже, чем Molly.
Грубые руки схватили меня, подняв, как тряпичную куклу, и придали меня в неясное стоячее положение. Ни одна из моих конечностей больше не работала, так что это было так же эффективно, как заставить встать мокрую вермишель. Мое зрение представляло собой лишь клубящийся вихрь теней и света, поэтому, даже когда человек несколько раз ударил меня по лицу и откинул веки, я не увидел никаких различимых лиц.
Мгновение спустя резкая, кусающая боль ударила мне в нос высоко в носовом проходе, как будто я только что вдохнул что-то ядовитое, и из моего горла вырвался придушенный крик. Человек, державший меня, сменил хватку – я предположил, что это был он – и перекинул меня через плечо. Рвота перекатывалась в моем животе, угрожая извергнуться, когда я оказалась вверх ногами, но, к удивлению, мне стало легче дышать.
Вспышки зрения разрывали тени, и я вяло моргала, когда мое лицо проходило мимо автомобильных шин и сапог моего похитителя, раздавленных на гравии. В моем мозгу раздался тусклый хлопающий звук, и я подумала, не взрываются ли это клетки моего мозга. Может быть, то, чем меня накачали, вызвало обширные аневризмы мозга, а может быть, у меня просто лопнула барабанная перепонка.
Парень, несущий меня, резко остановился, и мое лицо ударилось о грубую ткань его брюк. Голоса. Я слышала голоса. Вроде того. Все было приглушенным и тусклым, как будто я была под водой. Голос потрескивал и прерывался, как будто прием был плохим, и снова закружились тени. Они засасывали меня под воду, заманивая обещанием больше не испытывать боли. Все, что мне нужно было сделать, это… отпустить…
Мое тело содрогнулось, спазмы подергали мышцы странным, мучительным образом, и я застонала от боли. Мой похититель что-то говорил мне, но я не могла разобрать слов. Да и как я могла, когда мои уши больше не работали? Это было только начало конца, и я сомневалась, что этот путь будет долгим. Сладкая темнота манила меня, и я была слишком слабая, чтобы сопротивляться. Боль пронзила мое тело, влага покрыла мои щеки, и я просто не хотела больше существовать.
Потом я падала. Бесконечно падала, как Алиса в кроличью нору, и если бы я достигла дна, то уже никогда не смогла бы выбраться.
Удар.
Я ударилась о дно с силой, достаточной для того, чтобы раздробить все кости в моем теле. Единственным маяком надежды был теневой контур человека, очерченный далеко, далеко надо мной. Но потом все стало черным.
Я была одна. Разбитая в темноте и неспособная двигаться.
Это был конец.
34
Раньше я никогда не задумывалась о собственной смерти или смертности. Это казалось странным, учитывая, сколько околосмертных переживаний я испытала за свою жизнь. Но если бы меня заставили задуматься над понятием смерти, загробной жизни или чего-то промежуточного, я бы сказал, что что-то должно быть.
Тем не менее, даже никогда не рассматривая собственную смерть в деталях, я все равно была удивлена. Или… растерянная. Не было яркого света в конце коридора. Не было ангелов, зовущих меня присоединиться к ним. Не было сверкающего, волшебного облака, переполненного сексуальными, мускулистыми мужчинами, ждущими меня с нетерпением. Там была только…
…темнота.
Но тогда, действительно ли я была мертва? Я попыталась пошевелиться, но мое тело снова свело спазмом, болезненно сжав желудок и угрожая вызвать рвоту в темноту. Если бы я была мертва, разве я чувствовала бы потребность блевать? Наверное, нет.
Верно?
Мое дыхание уже не было таким затрудненным, и хотя одна рука горела так, словно по ней ударили раскаленной кочергой, я больше не чувствовала, что тону. Так где же я, черт возьми, была? И почему было так темно?
Я была далеко не в порядке, чертовски далеко не в порядке, но я крепко стиснула зубы и протянула руку. Медленно и осторожно, не делая резких движений, которые могли бы заставить мое тело снова восстать против меня. Сначала я ничего не почувствовала. Ничего. Только бесконечное пространство темноты, и мое дыхание участилось в панике от этого. От мысли, что я нахожусь в какой-то темной бездне… но потом мои пальцы коснулись чего-то твердого, физического, и я издала дрожащий вздох.
Застонав от боли, я протянула руку дальше, исследуя окружающее пространство. Прошло всего несколько мгновений, и паника снова охватила меня.
— Твою мать, — пискнула я, когда мои лёгкие снова сжались. — Черт, нет. Нет, нет, нет.
Мои неистовые мольбы перешли в рыдания, когда реальность погрузилась в мой пораженный наркотиками мозг. Я была в багажнике чьей-то машины, я была почти уверена. Мои ноги были подтянуты к груди, а спина плотно прижата к обшивке багажника. В грубом ковре, которым был обитый багажник машины, было что-то особенное, а если учесть, что мое последнее воспоминание было на парковке? Да, это не было большой натяжкой.
— Помогите! — закричала я, чувствуя, как по щекам течет влага, а из глаз текут слезы. Я была так осторожна, так чертовски осторожна, чтобы никогда не оказываться в маленьких, темных местах. С той ночи, когда я наблюдала за убийством своей матери, сидя в шкафу. С тех пор, как мой терапевт диагностировал мою затянувшуюся клаустрофобию. С тех пор, как я обнаружила одну вещь, которая наполнила меня тотальным изнуряющим страхом и слепой паникой, я держалась подальше от маленьких темных помещений.
В тот раз, в Ночь Бунта, когда Коди и Арчер затащили меня в кладовку в доме развлечений, это было так близко, как я не подходила уже много лет.
Единственной причиной, по которой мой разум не впал в полный ужас в ту ночь, был Коди. Его успокаивающее присутствие, то, как он отвлекал меня и отвлекал мой разум от паники.