— Начнем заново? — говорю я в трубку, уже зная, с кем предстоит общаться.
— Я надеялся, что Николай продержится подольше.
Клим далеко, я не вижу его лица, но знаю, что сейчас он улыбается.
— Нам пришлось сменить маршрут. — Не хочу вдаваться в подробности. — Как давно твои люди следят за мной?
Наверное, наивно ждать ответа. В упрямстве Хаванский абсолютный чемпион мира. Это признавал даже Шаталов. Однако Клим удивляет:
— Неделю и... восемь часов.
— Это как-то связано с аварией Марка?
— Напрямую.
— То есть он заранее знал, что с ним что-то может случиться? — У меня есть ответ на этот вопрос. Хочу получить подтверждение.
— Шаталов не сомневался, — произносит Клим, не скрывая злости.
— Он будет жить? — Закусываю губу.
— Ответ прежний. Ты не о том волнуешься.
— Хорошо... — Провожу ладонью по волосам. Нужно успокоиться. — А мне? Мне теперь тоже грозит опасность? Такая же, как и ему?
— Грозит, — еще более зло говорит Клим. — И тебе, и компании.
— И что мне... — Осекаюсь.
Хочется спросить, что теперь делать. Только это уже известно. Делать то , что еще месяц назад предложил Марк. Самый простой для него вариант. Такой, какой мог придумать лишь мужчина.
— Спасибо за информацию. — Я беру себя в руки. — Пожалуйста, скажи своему охраннику, чтобы отвез меня в офис.
— Можешь сама ему сказать. Он в твоем полном распоряжении.
— Мне не нужны такие подарки. — Голос хрипит.
— А это не подарок, Диана. — Клим снова улыбается. Уверена в этом. — Это аванс.
***
Привычка спасаться работой еще никогда не подводила. Сегодня она тоже выручает. Отправив секретаршу в химчистку, я сама разгребаю почту и разговариваю с кадровиком.
Все в обычном режиме. Будто не срывалась утром в больницу. Словно нет никакой опасности, а открытые жалюзи в моей кухне — выдумка охранника.
К концу рабочего дня от усталости и головной боли я начинаю верить в это всерьез. Мысленно представляю, как вернусь домой и приму душ. Как упаду в кровать и усну до утра.
Однако после очередной порции новостей отключиться хочется прямо в офисе.
— Какая еще контрабанда? — переспрашиваю своего зама.
— Обе фуры застряли на границе. Водителям не разрешают никому позвонить. Через знакомых удалось выяснить, что якобы в поддонах кроме строительных смесей оказались еще какие-то пакеты.
— В обеих сразу? — Даже звучит смешно.
— Я понимаю, что бред, но другой информацией пока не располагаю.
— Если арестуют водителей и фуры, нам конец. — Чувствую себя проклятой.
— Проверка явится и в офис. Они здесь все разнесут, — мой зам тоже не блещет оптимизмом.
— Но мы не могли ничего такого перевозить. — Я опускаю взгляд на папки с личными делами водителей. Алексей заранее прихватил их в кадрах. — Оба здесь с самого основания. Никаких нарушений. Оба с опытом и семьями. Каждому за сорок. Не верю, что они могли что-то прихватить.
— Я тоже. Только вы ж сами все понимаете. Если нашли, то... — Он разводит руками. — Здесь начнется дурдом. А через пару недель заказчики впаяют нам иски.
— К тому времени от нас ничего не останется. — Тру виски.
— Может быть и так... — Алексей напряженно теребит в руках край серой папки и косится на мою секретаршу.
— Прошу, не говори, что у тебя еще есть новости!
Я верю в совпадения, в черную кошку и падающие звезды, которые исполняют желания. Возможно, потому, что с кошкой мне пару раз и правда не повезло, а звезды пока не падали. Но события сегодняшнего дня не укладываются в версию о совпадениях.
Слишком много всего для одного дня.
— Акционеры, — опустив голову, признается молчавшая до этого Арина.
— Что с ними?
— Они узнали об аварии.
— И что с того?
— Требуют провести внеочередное собрание.
— Контрольный пакет у Марка. Они ничего не смогут изменить. — Я уже ни черта не соображаю.
— Именно в этом и проблема. В Марке Юрьевиче. Согласно уставу, пока его нет, они могут назначить временного управляющего и отстранить вас от должности, — поясняет Алексей.
От неожиданности я забываю, как дышать.
— Кто инициатор? — Обхватываю себя руками. — Они ведь не толпой это придумали.
— Да, инициатор есть, — мнется Арина.
— И кто он? — Мне надоели эти игры в вопросы и ответы. Весь день как в кошмаре без начала и конца.
— Пекарский, — нехотя произносит Арина.
— Альберт Борисович?.. — Ежусь, вспоминая обрюзгшего немолодого мужчину с сальным взглядом, бывшего чиновника, разбогатевшего в девяностых. — Он сам сообщил о собрании? — Мне не по себе.